События 1. Знай, сверчок!
Ну, это мы знаем. Нас таким не удивить. Это мы ещё в школе проходили на уроке литературы. Мы, можно сказать, люди учёные. Так вот.
Нынешние дети наверняка не знают этого. Они же ничего не знают и не учат. Они про призвание варягов делают феноменальные открытия лет в двадцать только, когда им какой-нибудь блогер расскажет.
А мы – люди взрослые, мы знаем.
И про то, как цирюльник Иван Яковлевич поутру нашёл нос в свежем хлебе, испечённом его супругою Прасковьей Осиповной. И про то, что узнал в найденном носе нос коллежского асессора Ковалёва, майора, стало быть, по военной иерархии. И как пошёл к Исаакиевскому собору и выбросил нос в речку, тоже знаем. Да, и про то, как поутру того же дня пришёл в себя после сна коллежский асессор Ковалёв и хотел выдавить прыщ на носу, но не нашёл ни прыща, ни носа. Известная история.
И в дальнейшем был терабайт этих историй о частях тела, ушедших жить своей жизнью. У режиссёра Чеважевского сбегал половой орган мужской, у драматурга Шварца – тень от человека, у философа Делёза – тела были совсем без органов, у писателя Ларина разбирали людей на части. И ничего.
Нас таким не удивить.
Но, с другой стороны, стань вы сбежавшей частью тела, захотели бы возвращаться на место? Думаю, воспротивились тому, что за вас решают, какое там есть топологическое или космологическое место, к которому вам необходимо принадлежать. Кто это постановил, кто вздумал указывать на эту принадлежность?
Выплываете вы из Невы – для простоты обращения заменим местоимение «вы» на «Нос», хотя и это немного попахивает тоталитаризмом, если, конечно, это не нарушает ничьего достоинства, когда речь идёт о таком органе, как нос, но заранее приношу извинения, если кого-то зашеймил – выплывает Нос из Невы и, отсмаркивая противную воду и остатки хлеба, перекатывается до берега.
Хотя лучше пусть Носа достанет из воды будочник. Понажимает на него, чтобы вода вышла, и потащит к себе в будку, чтобы от насморка скоропостижно не скончался.
Сидят они в будке, значит. Будочник разливает по стаканам водку. Жена его яичницу жарит, а Нос исподтишка наблюдает (чем? чем?) за её пухлотелыми локтями, как Обломов из ненаписанного ещё в это время романа «Обломов» за локтями Агафьи Матвеевны Пшеницыной наблюдал.
– Ну, давай, для сугреву!
Будочник Мымрецов влил в себя стакан. У Носа никак не получалось, в связи с отсутствием рта. Всё вдыхал в себя этиловые пары, но количество спиртного не убавлялось.
– Экая вы барышня кисейная! С непривычки нашего напитка не разумеете.
Нос не хотел оплошать перед новым знакомым и со всего маху втянул в себя жидкость из стакана. И сил своих не рассчитал. Или, наоборот, перерассчитал.
– Ну, шельма, и сразу выхлестался! Рай, вас таким манерам в ваших благородных патиссонах обучали? Ну, будя, спать идите, коль так, вашескобродие!
Нос уткнулся в соломенный тюк и тотчас от всех пережитых с ним событий уснул.
– И зачем ты этого охламона притащил? – завела шарманку будочница Авдотья.
– Ишь ты, сиверка, развылась! Неужто не понятно, что человек он благородный. И за заступничество, авось, наградит меня. Завтра его снесу к графу Н., пущай распознает единоутробного брата в ём.
– Тоже мне человек! Срамота какая-то, а человека не видать.
Но на утро будочнику не удалось снести Носа к графу Н., под коим подразумевался, может быть, графу Нулин даже, тогдашний Начальник МБОУ Ы «Управление Департамента Управления Внутренних Дел Министерства Внутренних Дел По Санкт-Петербургской Губернии И Городу Санкт-Петербургу, Северной Пальмире И Петра Творенью». Нос – в пространственном отношении штука маленькая и случайно вывалилась во время прохождения сна за пределы будки будочника.
Воробьи клевали овёс из лошадиного навоза. В нём чудесным образом оказался Нос. Воробьи пытались полакомиться Носом, но каждый раз он вылетал из клюва. Тут Носу не до сна уже было. Он издал ужасающий вопль. Непонятно каким местом, но издал. Воробей на всякий случай испугался и по-бейсболистски зашвырнул Носа куда подальше. От своих сородичей за такие проделки по разбрасыванию еды, воробей получил под хвост коленом. Непонятно, где у птиц колена, но один мой знакомый написал в своём одном стихотворении: «Деревья стоят по колено в снегу». Licentia poetica.
«Куда подальше» оказалось домом на углу Средней Мещанской и Столярного переулка. В пятом этаже находился вертеп разврата и совсем не богоугодное заведение – маленькая комнатушка размером с две дюжины гробов. В ней проживали две Вавилонские блудницы, две девицы с пониженной социальной ответственностью, но с повышенным сребролюбием и человеколюбием. Звали их традиционно: Раиса и Анфиса.
– Раиска, ты гляди, кто это у нас свистульку свою забыл?
– Мелкая она, не шармант. Азият твой, который давеча приходил, – он и потерял. У них же всё не как у людей сделано, можа и отстёгивается.
– Ах, ты змеюга подколодная! Никакие азияты ко мне не захаживают!
После драки подушками осталось много перьев. И две товарки решили приклеить их к Носу.
– Сейчас в Париже и лучших домах Сан-Марино модны кенары с Канарских островов. Будем говорить, что нам тоже подарили. Что мы хуже других?
Перья на Носу покрасили жёлтой акварелью.
Внизу постоянно что-то громыхало. Нос хотел задать по этому пункту вопрос, но дамочки его опередили.
– Наш нумер находится прямо над кегельбаном.
Поздно ввечеру, когда совсем смеркалось, в комнатке Раисы и Анфисы собралась самая артистическая публика. Это были жестянщик Шиллер, жена коего не отличалась благопристойным поведением, сапожник Гофман и увязавшийся за ними художник, разыскивающий некий дом в Столярном переулке.
– Мне в последнее время все лица жёлтыми кажутся, будто в Китае я жить изволю. Вот и мышь мне ваша жёлтой кажется, как безумие в стихах символистов.
– Это не мышь вовсе, а кенар с Канарских островов. Стыдно не знать образованному человеку таких симпльшозов.
– Больше походить на шнабель. Найлих айн официр приходить цу мир просить укоротить шнабель его шапог.
– Давайте заниматься тем, для чего мы здорово здесь сегодня собрались. Пить портвейн и устраивать кровавую оргию во славу Бафомета.
После чего артисты с куртизанками принялись творить вышеизложенное. Раиса облизывала <пропущено слово> Анфисы, на Раису сверху <пропущено слово> Шиллер, а Шиллера резал по <пропущено слово> Гофман. Хлестала кровь и некая белая субстанция. Носа хотели использовать в качестве щекотуна для пущей весёлости, но он запутался в срамных волосах Анфисы, и его откинули на пол.
