Я сидела на полу, чувствуя, как трясутся руки, вытирающие свежую лужу крови. От моего дома с сиреной отъезжали машинки с мигалками, увозя мою личную жизнь, которая вдруг решила разнообразиться. Уезжала моя личная жизнь в места не столь отдаленные, но и весьма не приближенные. И возможно даже на приличный срок!
Это сколько сейчас? Пол одиннадцатого? А ведь еще в шесть часов вечера ничто не предвещало беды. Беда пришла в шесть часов десять минут, когда я вышла покурить на крыльцо.
Я чиркнула зажигалкой и спрятала ее в карман халата. Одинокая женщина имеет полное право отметить переезд бокалом вина и сигареткой. Пока я медитировала на свое одиночество, расслабив булочки, меня схватили прямо на пороге собственного дома!
И уже пару мгновений меня уже затаскивали в дом таинственные любители одиноких женщин. Видимо, в силу интеллекта, они решили, что в свои тридцать лет с небольшим я отложила значительную сумму на похороны мечты о прекрасном принце, и молодости заодно. Поэтому буду рада любому мужику. Даже грабителям.
Судя по алчным взглядам, хоронить молодость я собиралась с размахом, наняв кучу плакальщик среди замужних подруг, заказав киллеру целый оркестр, выдувающий что-то очень печальное. Какую – нибудь «Оду к двадцати кошкам!», или увертюру «Да здравствует женатый любовник». А может, это был отрывок из балета: «Белые тапочки»? Я точно еще не решила.
Когда я очнулась после встречи с чужим кулаком, меня уже привязывали к стулу, намекая на то, что «сидеть тебе в девках до конца своих дней». И взглядами тонко анонсируя, что это – не так уж и долго.
Кусок скотча решил сделать в будущем мне посмертную эпиляцию верхней губы. Поясок от халатика намекал, что пусть я и очень одинокая женщина, но руки распускать не следует.
– Где деньги? – спрашивали меня, пока я молча кивала в сторону кошелька, лежащего в сумке. Сколько их тут? Пятеро? Отлично! Пятьдесят рублей на пятерых – это же ого-го какая сумма!
Это я сейчас так спокойно об это рассказываю, а в тот момент меня действительно тихо приобнял добрый дедушка Кондратий. И чуть не уволок в неотложку.
Самое интересное, что руки мне завязали спереди так, словно делали это впервые в жизни. Я в кадетке так шнурки завязывала.
В кармане халата спокойно лежал телефон. Мое три дня как новое жилье торжественно обыскивала целая банда. Один из вломившихся, в маске сделал мне первую эпиляцию верхней губы, оторвав скотч:
– Где деньги, золото? – хрипло спросил он. У меня в мыслях пронесся ментоловый крем для проблемной кожи после эпиляции.
– Ничего нет, у меня зарплата маленькая, – вздохнула я. – Вы мне хоть двадцать рублей оставьте на проезд на работу.
– И где ж так мало зарабатывают? – с издевочкой поинтересовался будущий сиделец.
– Шью и иногда сажаю всякие цветочки, – спокойно заметила я, пока все искали глазами швейную машинку.
– А вот что я шью и насколько глубоко сажаю, вы это узнаете очень скоро, – добавила я, глубоко вздохнув.
Я нашарила телефон и украдкой набрала последний номер. Это был номер моего начальника, с которым обсуждали очень рабочий момент.
«Не бросай меня! Я не переживу этого!». Дорогие девушки, когда вы бросаете женатых, помните, что жена всегда поймает! О чем он, собственно и узнал из первых уст.
Странно, но бардак есть, а в кошелек даже не полезли проверять. И сумку не перетряхнули. Это наводило меня на странные мысли.
– Ах ты, ментовка! Мочить ее надо! – дерзко заявил товарищ в маске.
– Я и так уже влажная! – усмехнулась я, чувствуя, как мне снова залепили рот скотчем. Немного погодя скотч снова отодрали.
– Почему отдираем только с одной стороны? У меня вторая еще не продепелирована! – заметила я, глядя, как бардак разрастается, а ущерба никакого. Даже золотую цепочку с шеи не сняли.
Внезапно дверь распахнулась. Троих, как ветром сдуло!
– Всем, стоять на месте! – послышался голос. Во дворе виднелась припаркована машина. Раздалось несколько выстрелов, и двое грабителей упали на пол.
– Ты как? Ты в порядке? Когда ты позвонила, я бросил все и приехал! Я уже вызвал наших! Сейчас разберутся!
Я так понимаю, кто–то решил прикинуться местным Джеки Чаном по голове, Сильвестром с Талоном Идиота, Арнольдом Шварценгольдом, знатно сэкономившим на букете цветов и извинениях.
Я молча ждала, когда трупы погрузят в труповозку. Где-то хватался за сердце старенький генпрокурор, чей зять сейчас решил порадовать меня отличным креативным поздравлением с восьмым марта.
– Зачем ты их нанял? – спросила я в упор, глядя на любителя висяков.
То, что главный висяк у него телепался в штанах, мне стало понятно сразу после корпоратива. Покушение на измену тоже, по идее, должно караться по всей строгости закона.
На большее товарищ – начальник не сподобился.
Подвело его табельное оружие! Осечка, так сказать! И, судя по вечно грустным глазам его жены, ружье, которое должно было выстрелить хотя бы в третьем акте, пылится уже … надцатый год совместной жизни.
Сегодня на корпоративе со словами: «Мы так давно вместе работаем, а еще ни разу вместе не спали», доблестный не действующий, но числящийся в стройных рядах, член полиции сообщил, что питает ко мне тайную страсть.
А потом решил продемонстрировать, как «пытает» свою тайную страсть. Сняв штаны он упорно пытаясь доказать своей висюльке, что жена – это одно, а потенциальная любовница – это другое. Табельное оружие почему-то разницы не видело. Хотя герой был уверен, что вялая артиллерия просто отказывается бить по своим. Так потенциальная любовница сразу почувствовала себя законной женой.
Я заметила бы слово «потенциальная» на «импотенциальную», молча занялась любовью с его мозгами. Под конец я гордо удалилась в закат со словами, что оральным сексом мы уже позанимались, ибо проорала я ситуации знатно.
И, видимо, зря… Приток крови решил изменить направление движения. И вместо того, чтобы расшевелить грустную тряпочку, он мощной струей ударил в мозг. Мне кажется, что именно так родилась гениальная идея по моему завоеванию.
– Ты все равно ничего не докажешь! – меня пытались обнять.
– А ты все равно ничего не покажешь! – прошептала я, тоскливо глядя на чужие пуговки штанов.
– Попробуй кому-нибудь вякнуть! – обиделись на меня. – Пристрелю. До завтра.
Я осталась одна, глядя как один поникший герой уносит в штанах другого поникшего героя.
Великая тайна ста любовниц, о которых любил рассказывать один мачо в погонах, была раскрыта. И, видимо, не зря у него в кабинете стояли шахматы и шашки. Это было единственное развлечение, которое он мог себе позволить на свидании.
Теперь за то, что я не дала, работать мне тоже не дадут. Я бы, возможно, и дала бы. Мне уже далеко не двадцать, и мужик красивый, но взятка не состоялась, а взяточник пойман с висящим поличным.
