Глава 1. Никогда не смотрите в глаза злому духу
2 января
Рабочий день Феликса начался обычно.
Он прошел по коридорам через все Министерство Магии, совершенно безлюдное утром второго января, проехался в пустом лифте, поднялся по паре гулких лестниц. Разномастные министерские двери, узнавая стажера, открывались перед ним сами собой.
Последней открылась дверь с табличкой «Редакция» и приколотым на канцелярский гвоздик листком с цитатой из «Методички по технике безопасности для магически одаренных»:
* * *
«Никогда не смотрите в глаза вампиру или чёрной ведьме. Их взгляд приносит несчастье.
Более прочих опасайтесь злых духов. Они запечатлеют жертву за один удар сердца и далее ждут момента, когда та будет слаба и беспомощна. Тогда дух окажется рядом и непременно выпьет вашу силу и вашу душу.
Но даже тогда он не успокоится. Дух станет ещё злее, ведь ни одна выпитая душа не вернет ему смертного тела!»
* * *
Феликс скользнул взглядом по ценному, но, для магически неодаренного, совершенное бесполезному назиданию, шагнул внутрь кабинета и встретился взглядом со злым духом.
Дух выглядел неказистым человечком, одетым одновременно нелепо и солидно: кожаная жилеточка тонкой выделки поверх холщовой рубашечки с вышитым воротом. Но ногах – суконные штанишки, на голове – вязаная шапочка с пышным помпоном. Росточком человечек был с небольшую собаку. Из-под шапочки торчали курчавые серебристые волосы, плавно переходящие в бакенбарды, и ниже – в длинную, до колен, бороду. На маленьких ручках у духа были перчатки из тонкой кожи, на ножках – остроносые ботиночки с загнутыми носами. Злой дух был зол.
Даже нет! Судя по тревожно мигающим красным огонькам в мутно-зеленых глазах, дух был в ярости.
Увидев Феликса, он нетерпеливо подпрыгнул на столе, свалив на пол стопку отпечатанных на принтере листов, завращал безумными глазами и соскалил злобную гримасу.
– Доброе утро, Селиверст, – поздоровался Феликс, – и я рад тебя видеть.
Феликс подобрал бумаги, оказавшиеся черновиком статьи с рекламой весеннего шабаша в Подмосковье, согнал духа со стола и принялся за работу. Перед новогодними праздниками он не успел подготовить новый номер и единственный из всего Министерства вышел работать в выходные.
Селиверст полежал на полу, повздыхал, задумчиво почесывая серебристую бороду, подождал, пока стажер приберется на рабочем месте и залез обратно – развалился на краю стола, попинывая ножкой партию черновиков к еще не надписанным статьям.
Феликс сделал вид, что не замечает пакостничества и продолжил раскладывать бумаги по стопочкам.
В кабинете на двух человек он был совершенно один. Его начальница – Зинаида Николаевна Клейнмихель, ведьма и заместитель Министра Магии, сегодня не пришла. А значит, Селиверста, скучавшего в пустом Министерстве две праздничных ночи, лучше не провоцировать.
Говорят, ведьмы – коварные, а вампиры – кровожадные. Это все ерунда. Попробуйте успокоить расшалившегося домового! Вот кто выпьет всю вашу кровушку и скушает мозги ложечкой из кукольного сервиза.
Феликс был уверен: расшалившегося Селиверста он не остановит. Он – обычный человек и работает в маг. редакции «Нового Аркаима» только благодаря собственному уму и трудолюбию.
О последнем ему редко говорили. О том, что он – человек без единой капельки магии, напоминали постоянно.
Против ярости древнего духа у Феликса была только надежда, что домовой помнит о запрете Зинаиды Николаевны. Та настрого запретила Селиверсту издеваться над лишенным магии стажером.
Селиверст, похоже, не забыл. Не стал кидать из шкафов папки с секретными документами (как на прошлой неделе), не стал бегать по стенам и потолку (как в их первую с Феликсом встречу) и даже не стал подвывать раненым волком (хотя баловался этим пару раз на дню).
Попинал еще немного черновики, прыгнул на пышно украшенную подвесками люстру. Задумчиво покачался на ней, подозрительно похрустывая. Феликс очень надеялся, что собственными воображаемыми косточками, а не антикварным хрусталём. После чего ловко зацепился ногами за изогнутые трубки, свесился головой вниз, и, придерживая маленькой ладошкой сказочную кудрявую бороду, затянул известную Феликсу песню:
– О-о-о-о-о-о-обижают сиротинушку! О-о-о-о-о-о-обижают несчастненького! Не дают житья-бытья! Не дают житья-бытья! Как мне быть? Где мне жи-и-и-ить?
Вопросы были риторическими.
Древний дух, самоназвавшийся Селиверстом Игнатичем, жил в глухих лесных селениях по обеим берегам реки, позже названной Москвой, за сотни и сотни лет до появления князя Юрия Долгорукого, которому вдруг понадобился сторожевой острог по северному краю русских земель.
Самоназвавшимся Селиверст был потому как настоящего своего имени он никому и никогда не называл, считая, будто само знание этого тайного изначального имени позволит раскрыть некую подлинную сущность домового и навеки поработить, чего духу совершенно не хотелось.
Князя же Селиверст любил помянуть дурным словом – тихонько, чтобы Зинаида Николаевна, бывшая Долгорукому дальней родственницей, не услышала и, упаси старые боги, не оскорбилась.
– С него и началась ента ваша цивилизация в моей земле-то, – ворчал домовой, – ни житья, ни бытья с нее нету!
Домовой, как выяснил Феликс, отчасти был прав. Древних духов правда стало меньше – они откочевали на восток, в горы и глухие сибирские леса. С другой стороны, Селиверст сам выбрал остаться здесь, в Московии.
Собирал подношения с крестьян, шкодничал и изводил недостаточно щедрых бесконечными ночными разговорами и фирменным воем волчьего подранка.
В двадцатом веке деревянные домики начали сдавать панельным многоэтажкам.
Неразумных крестьян, на эмоциях и искренней вере которых проживал Селиверст, переселили в крохотные квартирки и начали принудительно образовывать.
Селиверст кочевал от дома к дому, «побираясь», как он выражался, «на последних деревенских». В середине двадцатого века, во время большой послевоенной стройки, пожравшей последнюю «его» деревню, дух, голодный и злой, заявился в Министерство Магии – жаловаться колдунам на произвол и «ущемление территориальных прав».
Жаловаться ему понравилось, даже очень. Полсотни лет домовой бродил по кабинетам, изводя Министерских магов рассказами о вреде мирового прогресса, требованиями переселить его в приличную деревню на свежий воздух и отменно питаясь их эмоциями, пока, совсем недавно, не нарвался на Зинаиду Николаевну.
Ведьма, общества которой он разумно избегал все предыдущие годы, быстро нашла три десятка предложений о поселении в подмосковных многоэтажках и какой-то ведьмовской хитростью взяла с Селиверста обещание выбрать одно из предложенных мест, а до тех пор не покидать этого кабинета.
