До приезда в Венесуэлу со мной произошли интересные события, которые имели продолжение уже на латиноамериканской земле. Начну с того, что мой тесть, Франциско Марот, один из лидеров коммунистической партии Венесуэлы, из-за неблагонадежности друзей в очередной раз не был выбран на пост Генерального секретаря. Он заболел непонятно чем и был вывезен в Советский Союз, в Москву, где и попал в Кремлевскую больницу. Здесь надо сделать уточнение, что у латиноамериканцев, как и у нас, есть правило – после смерти родителя называть отцом старшего в семье брата. Фактически Франциско был самым старшим братом моей супруги, но я, из уважения, всегда называл его своим тестем.
В то время мои отношения с его сестрой, студенткой ташкентского филиала Университета Дружбы народов им. Патриса Лумумбы, достигли той грани, переступив которую я готов был свернуть ей шею. Но приехал тесть, и я принял активное участие в организации его встречи, в поездках на Черное море и в Ташкент. Так как я был аспирантом московского медицинского института и мой научный руководитель был членом комиссии по нетрадиционной медицине при Академии медицинских наук СССР, я вплотную занимался с экстрасенсами, знахарями и колдунами, привлеченными для его оздоровления. Мой бедный тесть оказался подопытным кроликом на всех психологических экспериментах. Начались долгие походы по всем этим нетрадиционным специалистам и народным умельцам. В одном месте тестю случайно чуть не отрубили голову самурайским мечом – к счастью, меч оказался тупым, и кроме синяка и шишек никаких последствий не было. Он испытал на себе все буйство фантазии этих не вполне адекватных врачевателей. Было даже такое, что один экстравагантный знахарь из Таджикистана с помощниками растягивал плотную ткань над головой тестя, так, что его голова торчала как центральный шест у палатки. С молитвами крутил расплавленный свинец в ковшике над его головой, выливал этот свинец в таз с холодной водой. Черпал ковшом полученную смесь и прикладывал этот ковш к торчащей голове. Все это исполнялось под шипение свинца, водяной пар, брызги и мат на языке моего гостя. Бедного пациента трясло и выворачивало, но он стоически выдержал все. Вот тогда я понял истинное значение испанского лозунга: «Но пасаран*!». Везде, как полагается, тестя поили, кормили самыми изысканными напитками и блюдами, в том числе и пловом с чесноком, затем, вернувшись в Москву, познакомили с русской женщиной и у тестя началась любовь
Находясь под сильным впечатлением от поездки в СССР, тесть, как хороший латиноамериканский рассказчик, поведал своим друзьям уйму правды и небылиц о нашем общении. Естественно, каждый из них изъявил желание поближе познакомиться со мною, настолько заинтриговали их рассказы обо мне.
Одного из друзей моего тестя выбрали мэром города Барселоны. Я приехал как раз за пять дней до празднования жителями Барселоны годовщины выбора мэра и мой тесть потащил меня на это мероприятие. Подходим, нам навстречу как бы катится огромный мужик, весом под 200 кг и с распростертыми объятиями бросается к тестю:
– О-ля! Амиго Франциско, мы рады тебя видеть! А это кто? Не тот ли, кого ты нам расхваливал? Колдун из России, настоящий Распутин? Ух, ты точно джинн, огромный! На наших похож, горящие маслянистые глаза, как окуренный марихуаной. Давайте, давайте к нам, дорогие гости.
Были озвучены все достижения, произошедшие за этот срок, море аплодисментов, концерт. Так как в свое время тесть рассказывал о том, что я готовлю какое-то блюдо из риса, были приготовлены очаги, котлы, продукты. И вот я, приехавший в смокинге, в бабочке, получаю задание:
– Вот тебе рубашка и шорты – переодевайся! Сегодня у тебя сеанс одновременной игры на пяти котлах!
Я в ужасе:
– Как на пяти котлах?
– Да, здесь ты будешь готовить шурпа*, здесь – два барашка и т.д.!
Готовить надо было на пятьсот человек, мне тут же выделили помощников – молодых, крепких парней и девушек – мулатов лет 25-ти. И вот под моим чутким руководством поварская бригада начала жарить и парить. Индеец, который теперь стал узбекским поваром, готовил плов, индеанка, которая тоже стала узбекской поварихой под моим чутким руководством, готовила шурпу, самсу и прочие наши деликатесы. В общем, из ситуации мы вывернулись. А тут еще тучный мэр Барселоны, тот самый шарик под 200-ти кг, – подходил ко мне каждые пять минут и на вымученном английском, читая с листочка, спрашивал:
– Алекс, ты поможешь мне похудеть?
Отвечаю:
– Окей!
Но у него как-будто заклинило где-то в голове, и он продолжал задавать мне один и тот же вопрос! А концерт карибской музыки продолжался, танцевали девушки, слышался смех и веселые крики.
На следующее утро, часов в 4—5, нас потащили на утренний оздоровительный моцион – купание в море, с последующим употреблением каких-то специфических пирожков с мясом акулы. Все это удивительно походило на то, как я встречал тестя в Советском Союзе. И, чтобы не ударить в грязь лицом, тесть, высунув язык, организовал такую же встречу и мне.
В связи с этим, были приглашены специальные люди – женщина, тетя Марта карибская, пекла пирожки из акульего мяса, а какой-то дядя Пабло карибский, готовил интересные похлебки из кукурузной муки и прочее, прочее. Накупавшись в море, поев пирожков и похлебки, запив все это дело хорошим виски, мы поехали увидеть зрелищ. Венесуэльский петуходром – петушиные бои по-нашему, начинаются традиционно рано утром. Приезжаем на место и мэр города с хозяином этого петуходрома начинают обниматься, целоваться. Мэр тут же заявляет, что привез колдуна с другого конца света – вот он Алекс! Хозяин петуходрома в шоке, неужели этот ненормальный все-таки приехал, этот здоровый, бородатый, лысый, с горящими глазами джинн и есть «колдун»! На тот момент по-испански я знал всего слов пять, в Венесуэле был впервые – женился-то я в Москве. Когда встречал тестя и его спутников, возил их отдыхать на дачу Сталина, всегда были рядом переводчики под «колпаком» КГБ. Кстати, среди моих новых родственников бытовало мнение, что я внедренный сотрудник всесильной службы, правда, никто не понимал, какой именно. Разговорились о петухах – переводчиком была девушка, учившаяся в России, которую специально наняли. Столы ломились от яств, горячительные напитки текли рекой и через какое-то время мы, уже заплетающимися языками, изъяснялись в вечной дружбе. Я уже начал тихонько пощипывать переводчицу за попку, но тут увидел, что ее также пощипывает за попку и мэр, поэтому прекратил свои амурные атаки и переключился на петухов.
