«Маме, Мамам, Мамочкам»
Наши дни.
Через четыре месяца я стану совершеннолетней, если только без системы двадцать один плюс, а так мне будет всего лишь на просто восемнадцать, и я без всех прошлых оглядок и старческих суеверий пущусь во взрослый пляс без суровых рамок закона, но это я с шутками конечно. Я должна сегодня рассказать о ней, а значит о той самой – которой краше лично я в жизни своей не видела, и это причем без филеров, ботокса, искусственных сисек, бровей нарисованных и прочего тюнинга. Она и есть мама – моя. Нам было на двоих даже не очень-то и много, когда начнется старт той истории, что послужит фундаментом суда над ней, а может быть даже над нами. Да и не важно, был в целом ноябрь, с неполноправным суровым, колким устоем, и как прям в сказке сказано: «Две прекрасные птицы, упорхнули на Юг» – ну если честно до конца, то на самом то деле, и не на юг, а на восток – Ближней восток. Наш маршрут с мамой был – Дубай.
Года, четыре назад.
Ладно начнем, две красавицы – одна пусть и хоть намного, да и старше, но все равно, да и обязательно красавица, да и обязательно – в Дубай!
Мы с моей мамой улетали в восточную сказку, а на дворе в то время стоял ноябрь с совершенно неуместным – хоть и для поздней осени да холодом. Не, не, если вы из Сыктывкара или Норильска, то ваши плевки с высоты закалённого тела, нам ясны и оправданы, но уж если вы являетесь жителем средней Азии, то вы меня поймете какая это на самом то деле жопа – для азиатского, незакалённого человека.
– Под брюки лосины, под лосины колготы, иначе в сосульку превратишься!
– Мам, я слипнусь!
– Слипнешься от сахарной ваты, вот где реально – говно и кто выдумал эту дурь, да и еще втюхивать малышам в парке, как сладкое угощение? Зайка запомни, многое делается на детях, вот как к примеру вата эта сахарная, пропади она пропадом. Ну реально, в чем сласть? Дермище… фу…, а детишки ещё и денег у родителей клянчат на это говно!
– Мам, ну!
– Я права зайка, не спорь!
– Я и не…
– Вот и умница, мама все знает. – натягивает на упругие груди черный бюстик от La Perla.
– А что будет после ма..?
– Какие ещё после?
– Ну… после…
– Регистрация, получение багажа, тебя эти после интересуют?
– Я не про то…
– Зайчик! – наманикюренные пальчики ухватывают детский подбородок. – Все будет хорошо! Мы ведь умницы и красавицы, так? А когда умницы и красавицы ведут себя хорошо, у них все происходит хорошо! – чмокает дитя.
– Мама?!
– У? – оборачиваясь.
– Да не, я так.
– Запомни Валерия!!! Мы получаем то, на что по праву претендуем и то, чего ждём! Я говорила, помнишь?
Наши дни
– Вас смутило то, что в тот день она обратилась к вам по полному имени?
– Да. До этого я была всегда Лерой, почти…
Все улажено и схвачено как и у всех психологов, если по-нашему, и без лирики, я между нами девочками не буду с ней церемониться в описаниях. В общем, она типичная задиристая сучка, да и в юбке карандаш, волосы пергидроль и взгляд – ну обязательно из тех, что я мол девочка вижу тебя насквозь. Бокалы самые модные, ах да и вода – если верить словам этой суки, то обязательно родниковая, ну та, что бьёт из подвала хрущевки в той где и оборудован ее кабинет.
Припудрено в целом и даже очень, а что я? А я делаю вид, что верю. Иначе никак, ведь соцработник – как доктор прописал, ну конечно не сам то и он, а прочие структуры сверху, ведь я ещё без двух минут трудный подросток, той самой трудной судьбы.
В целом тигренок под поводком госслужб, который так тщетно пытается вернуться к маме…
Четыре года назад.
Это было мое первое метро, не надо, ладно? Я к тому, что не надо смеяться, я увидела метро впервые. Без выебона, без понтов и прочих вывертов, да, Дубайское метро сняло с меня девственное, пассажирское плево, и я ничуть не стыжусь этого. Нельзя сказать, что я отвесила нижнюю челюсть и выпячивала глаза от удивления, я девочка культурная и вела себя под стать, а значит скромность и непринуждённость – наше все.
– Мне нравится… – спокойно и без особых эмоций, а это именно и есть мама моя.
– Красиво! – буркнула я.
– Это ещё не красиво малышка, так…
И я ей поверила, а что мне оставалось? Да и как ей можно было не поверить.
– Где мы будем жить? – резонный вопрос от дитя который, да все-таки чувствует неуверенность.
– А ты как думаешь Валерия? – я лишь изображаю непонятное вырождение лица.
Минутная тишина.
– Там где мы достойны жить! Уяснила?
Я ей тогда не ответила, и сделала вид, что и не понимаю о чем она вовсе. Хотя если честно задумалась, раз если уж мы такие особенные, да и достойные лучшего, но только почему с чемоданами мы едем в метро, пусть и в самом лучшем метро в мире?
– А нас где-то ждут? – я все-таки пытаюсь выпускать, хоть и по маленько свое любопытство.
– Нужен адрес? – чувствую ее накаляющуюся агрессию, а она, то есть мама моя, до боли проста – угадать ее не нужно великого чутья, чуть что-то не по ней или вопрос лишний, и она возгорается как спичка.
– Я…
– Джумейра! Усекла? Тебе лично это о чем-то скажет? – чувствую, что остальной состав из южной Азии понимает ее накаляющийся диалог.
– Черт возьми да посмотри на себя! – она чуть ли не вскрикивает. – Я говорю посмотри, на себя! И посмотри вокруг! У тебя есть хоть какие-либо сомнения?
На нас смотрели десятки рабочих, видимо выходцев из Пакистана, Индии или черт знает откуда. Две высокие белые женщины, и пусть одна из них и вовсе ещё не женщина, но все же. Они обе вызвали всеобщий интерес, и тут ещё повышенный тон одной из них и вовсе – диковина. Да и я смущалась в стократ сильнее обычного, а мама, на то она и мама моя, чтобы быть собой…
– Знаю, да! Первый раз в метро? И как? – возвращается к нормальному тону.
– Никак… – может я даже специально слукавила, ведь всегда считывала с нее этот нежный трепет ко всему невозмутимому. Однажды она меня здорово отругала на людях за то, что я посмела чересчур восторженно высказаться о свадебном платье, красовавшемся в витрине свадебного салона у нас в Шымкенте. Она была очень недовольна, выругалась и сказала: «Что такой восторг может вызывать лишь платье от Веры Вонг, сшитое на заказ по твоей фигуре!»
После в наших буднях будут главенствовать различные названия и бренды, клянусь я не всегда их легко запоминала, да и казалось мне это совершенно не нужным занятием. Какое мне дело до сумки «Биркин», когда мы по литературе проходили Евгения Онегина, и к следующему уроку нужно было составить его психологический портрет, да и ещё дожить до седьмого урока, а эта была физра – вот где плен, учитывая, что именно тогда пришли мои первые месячные, а отпроситься с урока по законной женской причине мне стыд мешал.
Не подумайте превратно и только не сочтите ее, то есть маму невеждой и поверхностной особой зацикленной лишь на мире красоты и фешн культуры. Вы точно ошибётесь, ведь едва мне стукнуло двенадцать она вручила мне в руки тяжёлый сборник Булгакова, и сказала, что ждёт меня за чаем часа через два, дабы обсудить первую главу Мастер и Маргариты.
