В квартире пахло лаком от Сережиных моделей, мамиными лекарствами, капустой из бабушкиной сковородки и мясным кормом Сэрки. А от Алисы ничем не пахло.
Она сидела на полу перед распахнутой дверью морозилки. Давно стемнело, и небо заволокли тучи, только луна выглядывала полосками. В таком свете кухня из мятно-бежевой становилась синей, как будто давным-давно утонула, и Алиса сидит где-то под водой и где-то под водой ковыряет стенки.
Она даже высунула язык от стараний. Но зацепить намерзший лед никак не удавалось. На пол сыпалась и тут же таяла белая крошка. Голые Алисины ноги намокли и замерзли, но она упрямо продолжала ковырять.
Наконец ей удалось пихнуть вилку под слой намерзшего льда. Алиса протолкнула ее дальше и начала давить на ручку. Так напряглась, что не заметила, как запыхтела. Поднажать бы… еще совсем немножко…
Есть!
Лед хрустнул, и здоровенный кусок плюхнулся на пол. Брызнуло на лицо и шею. Алиса схватила лед в правую руку, левой подхватила терку и рванула в коридор. Едва остановилась у зала и дальше заскользила на цыпочках, чтобы не разбудить маму. Алиса была такой маленькой, что ее почти никогда не замечали. Только Сэрка поднял голову, мяукнул что-то невразумительное и снова сложился в идеальный круг.
Алиса, едва дыша, опустила ручку, юркнула на балкон и, прижавшись к стеклу затылком, выдохнула: фух, не разбудила. Сразу же запахло влагой, ногам стало еще холоднее, а правую ладонь жгло.
Алиса подтащила табуретку, вскарабкалась на нее, открыла балконное окно и, высунув на улицу руки, начала натирать лед. Вниз посыпалась белоснежная крошка. А Алиса все терла и терла, пока в руке не остался совсем крошечный комочек, и она не испугалась, что порежет пальцы.
Она поставила терку на подоконник, вцепилась руками в раму и перекинулась так, что почти согнулась пополам. Вниз летел снег! Алиса смотрела и смотрела, пока снежинки не утонули в серо-черном колодце двора. А потом услышала, что под балконной дверью тихонечко поскуливает Сэрка.
– Тише! – шикнула она, вернувшись в зал. – Пошли есть.
Слово «есть» Сэрка знал так же хорошо, как и свое имя, он благодарно потерся об Алисины ноги и побежал на кухню. Алиса бросила тоскливый взгляд в окно, выдохнула и отправилась следом. Новый год уже завтра, а у них ни снега, ни елки, ни красной икры.
Она положила Сэрке корм, бросила на пол тряпку, слегка поелозила ею по луже – высохнет как-нибудь – и отправилась спать. Морозилка посвистывала, но Алиса ничего не услышала. Она так устала, что едва добралась до кровати, плюхнулась туда и укрылась уголком одеяла.
– Ну молодец!
Алиса открыла глаза. Над ней, уперев руки, стоял Сережа. На фоне окна он казался почти черным. В полшага подскочил к ее кровати и потянул одеяло.
«Ну нет!» – подумала Алиса, в Новый год ее еще не будили! Все отлично знают – в Новый год нужно как следует выспаться! Она схватила одеяло руками, обхватила ногами и потянула на себя.
После секунд борьбы Сережка проиграл – его руки соскользнули, и он рухнул, ударившись о стол. Стол затрясся, сохнущая на нем модель самолета подскочила к самому краю и застыла, свесившись носом.
– Вот дура! – подскочил Сережа. Он бережно поправил модельку и злобно уставился на сестру: – Все ломаешь! Или чуть не сломала! Голову мне чуть не сломала…
– Так чуть же, – уперлась Алиса.
– А холодильник сломала! Без всяких «чуть»!
Как сломала? Алиса и думать забыла про сон, подскочила с кровати и побежала на кухню. Только краем глаза успела заметить, что мама не на диване. В последнее время мама вставала, только когда случалось что-то страшное!
«Что же я наделала, мамочки?» – Алиса ухватилась за косяк, чтобы завернуть в коридор, едва не поскользнулась на линолеуме, удержалась, добежала до кухни и так и замерла у порога.
Перед морозилкой, пыхтя и вздыхая, согнулась бабушка, она медленно собирала воду тряпкой. Низ ее юбки был насквозь мокрый и стал из нежно-голубого темно-синим. Мама стояла рядом, правой рукой держалась за стиральную машину, а левой перебирала продукты. Она с тоской посмотрела на банку замороженных ягод, на капающее из пакета мороженое, достала заляпанную мороженым упаковку и промыла ее в раковине.
– Ну что ж, на завтрак будем есть пельмени.
Пахло чем-то незнакомым и гадким. Алиса смотрела на не замечавших ее маму и бабушку, хотела помочь, но так испугалась, что не могла пошевелиться. Она очнулась, только когда Сэрка ткнул в ноги мохнатую голову.
– Мяу, – требовательно сказал он. Он никогда не пропускал слово «есть» мимо ушей.
Алиса ковырялась в пельменях, а они – корявые и измазанные майонезом – как будто таращились на нее и косили глазами-морщинами на холодильник: молодец, Алиса, умница.
– Хо-о-оспади, ну что за ребенок, – фыркала бабушка, – мать болеет, а она…
Дурацкие пельмени! Алиса со всей силы ударила вилкой. Сережке хорошо – Сережку все любят с его дурацкими моделями дурацких самолетов. Он для взрослых как ангелок – встанет, ручки за спину, в щечках – ямочки – все за них так и тянут, и волосы одуванчиком. Вот бы они скорее стали белыми, тогда Алиса их сдует, и Сережка останется лысым.
А она другая – длинная, тощая, темная, с вечно пыльными ногами и растрепанными волосами. «Обезьяна», – говорит бабушка. Алиса сначала смеялась, а теперь начала обижаться. Что-то ей в этом слове не нравилось. Особенно с тех пор, как она выучила другое, похожее – «изъян».
Только Алиса знала, какой Сережа вредный и неправильный. Вечно ползает за ней змеей и подзуживает, а потом: Алиска то сделала, Алиска это…
Вот и сегодня, пока бабушка и мама разбирались с морем проблем – а воды и правда было много, Сережка выдумал учить младшую сестру.
– Слу-шать, – командовал он, заложив за спину руки и прохаживаясь по коридору, пока Сэрка отчаянно пытался ухватить его за ноги, – вот холодильник. Холодильник – эт-что? Это техника. Техника – эт-что? Это не для девчонок. А ты у нас кто? Кто? – уставился он на Алиску.
– Девочка, – промямлила она, опустив глаза.
Конец ознакомительного фрагмента. Полный текст доступен на www.litres.ru
