– Витя? – раздался рядом высокий женский голос, и предмет его интереса загородила стройная фигура.
Виктор поднял глаза: около столика стояла бывшая одноклассница – Верка Соболева. Они иногда встречались в этом кафе. Верка работала неподалеку в продуктовом магазине администратором, график у неё был скользящий. И мужья тоже. На той неделе очередной скользнул в необъятные просторы города-миллионника. Верка потужила, аж целый вечер сопли на кулак мотала и в жилетку Виктору плакала. Потом они поехали к нему домой и тоска-кручина канула следом за мужем. Верка решила, что ей счастье обязательно улыбнется прямо под Новый год. А после дружеского успокаивающего секса и вовсе уверилась в новых горизонтах, и, по ходу дела, представляла маячившим там именно хозяина квартиры, по совместительству. Только вот Виктор с тех горизонтов пытался слинять. Целую неделю. Безрезультатно. Верка находила его и воодушевленно щебетала о радостях семейной жизни.
– Скучаешь?
Она плюхнулась рядом и выставила накрашенный ноготь.
– А все потому, что дома тебя никто не ждет. Была б жена – несся бы домой к горячему ужину, а не питался по кафешкам. Это я тебе как профессионал говорю, как никак, три раза замужем была.
– Почему – не ждет? Очень даже ждет, – попытался отшутиться Виктор.
Женщина напряглась, а в глазах загорелись зловещие огоньки, не сулящие ничего хорошего предполагаемой сопернице.
– Её Котейшество Аполлинария, – с удовлетворением произнес он миротворческую фразу.
Верка облегченно вздохнула и тихо рассмеялась.
– Ты живую бабу на мейнкуншу променял? Это же сущая дьяволица! У неё глаза, как у ведьмы!
Женщина фыркнула и откинулась на спинку стула.
Виктора покоробило это сравнение. Кошку он любил. Наверное, даже слишком. Она появилась в его жизни довольно неожиданно. Почему-то сейчас возник перед глазами образ маленького испуганного черного котенка с огромными зелеными глазами, который истошно орал в темноте ночи. И все не так бы было трагично, если бы он орал в подъезде или на остановке. Но котенок орал, устроившись тощей попой с куцым хвостиком … на могильном холмике. Да-да. Виктор приехал проведать бабушку в деревню, её дом стоял напротив кладбища и жуткие вопли кошачьего ребенка были слышны далеко по округе. Было в этих утробных звуках что-то пугающее, мистическое и потустороннее. Бабушка, поминая крепким словом всю четвероногую братию, всеми правдами и неправдами уговаривала Виктора пойти в ночь (!) и принести котенка в дом. Дескать, утром решим, что с ним делать. После нескольких минут уговоров Виктор сдался.Всё одно спать под такую своеобразную колыбельную было невозможно. Одевшись в дедов тулуп – а дело было зимой, аккурат под Новый год, - он пошел «на голос». Котейка так замерзла, что не могла сдвинуться с места, все силы мохнатый комочек вкладывал в мяуканье, надеясь докричаться до чьего-нибудь сердца. Виктор прочитал надпись на деревянном крестике – Аполлинария Ивановна Качалова. И даты рождения – смерти. Совсем свежая могилка, вчера только похоронили. Это что же, котенок со вчерашнего дня тут голосит?
Виктор взял дрожащий комочек и засунул за пазуху. Котенок сразу замолчал, только вцепился коготочками в рубашку, да так крепко, что они с бабушкой вдвоем еле отцепили.
– Мда, – покачала головой старая женщина, – я и не знала, что у Польки котенок есть. Пристроила бы горемычного. Мы ж соседи.
– А почему никто из родичей не забрал? – поинтересовался Виктор, наблюдая, как животинка, захлебываясь, пила теплое молоко.
Дощатый пол вокруг блюдца покрывался мелкими белыми капельками со скоростью мелькания бледно-розового лепестка язычка.
– Не знаю, городские все, черного кошака не захотели, наверное, – буркнула бабушка. – Давай и мы с тобой поужинаем, да спать будем. Тихо теперь. Никто не мешает.
Сидя за небольшим самодельным деревянным столом, Виктор с бабушкой не спеша хлебали густую тыквенную кашу, запивая молочным киселём. А котенок сидел около печки и старательно умывался. Мужчина с теплотой наблюдал, как малявка вытирает лапкой молочные капли – вся мордашка была в молоке, и,судя по этому, работы предстояло много.
– Полька-то нашей местной знахаркой была, – вздохнула бабушка, – теперь и не знаю, кто нас лечить будет, до города пока доберешься и помереть можно. А Полька раз-раз, то травок даст, то мази, а то и пошепчет чаво и полегчает. Охо-хонюшки, – она, кряхтя, поднялась и принялась убирать со стола.
А через некоторое время они улеглись спать. Сон сморил быстро, Виктор только успел почувствовать, как котенок, перебирая тоненькими лапками, забрался на кровать и устроился в изголовье. Так и заснули. А ночью ему приснился странный сон, больше похожий на явь.
Как будто открылась входная дверь, Виктор ещё подумал высказать бабуле, что она на ночь не запирается, и в комнату, припадая на одну ногу, вошла старушка. Она села на кровать – даже почудилось, как скрипнули старые пружины, – и погладила его по одеялу. В голове прошелестели слова:
– Спасибо, Витя, что кошку мою подобрал. Ты не бросай её, забери с собой, она тебе счастье твоё укажет.
И пропала. Вот так – сидела на краешке и пропала. Сон навалился тяжелым одеялом, и Виктор проспал до самого утра. А утром, только разлепив глаза, он нащупал теплый мохнатый комочек и задрал ему хвост. Кошка. И правда, кошка. Маленькая, костлявая кошечка сонно таращила зеленые прозрачные глаза и с наслаждением потягивалась.
За завтраком Виктор рассказал бабушке о своем странном сне. Бабуля покачала головой:
– Как знаешь, не хочешь, можешь не брать с собой кошку. Я присмотрю.
А котенок как будто понимал человеческую речь и что сейчас решается её судьба. Она сидела около ножки стула и смотрела Виктору прямо в душу – заберешь или бросишь?
– Нет, бабуль, – он наклонился и пальцем потрепал тощий загривок. Кошечка сразу замурчала, выгнула спинку и принялась ластиться. – Заберу.
– Так кто ж за ней ухаживать будет? – всплеснула руками бабушка. – Ты ж днями на работе!
– Ну и что? – удивился Виктор. – Это же кошка, не собака. Выгуливать не надо. Лоток куплю, корма всякого полно продается. Не объест. А вдруг и правда, счастье мое примурлычет?
С этими словами он взял невесомого котенка на руки. На него смотрели ярко-зеленые глазенки, в которых он читал обожание и преданность.
С тех пор прошло 3 года. Тощий котенок вырос в красивейшую кошку. Несмотря на породу – котенок оказался мейнкуном, – характер у неё был ласковый и покладистый. Это, когда они были одни в квартире. Всех других гостей Поля встречала одинаково настороженно. И, если мужчин она стоически терпела, то гостей женской половины человечества не выносила напрочь. Вернее, она, как гостеприимная хозяйка, позволяла им оставаться только до утра. Если дамы задерживались дольше, то за каждое такое «задерживание» им приходилось расплачиваться порванными колготками, испорченными юбками и мокрой обувью. Причем обувь можно было выкидывать сразу. Запах не исчезал даже после усиленной обработки. Дамочки это просекли и с утра старались задобрить четвероногую фурию. Без толку. Аполлинария была неподкупной и стойко переносила всевозможные кулинарные соблазны.
