Лео Перуц - Мастер Страшного суда

Мастер Страшного суда
Название: Мастер Страшного суда
Автор:
Жанры: Литература 20 века | Зарубежная классика | Зарубежные детективы
Серия: Эксклюзивная классика
ISBN: Нет данных
Год: 2022
О чем книга "Мастер Страшного суда"

«Мастер Страшного суда» – самый известный роман Лео Перуца.

Это изысканное сочетание увлекательного интеллектуального детектива о расследовании таинственной серии самоубийств «без причины», потрясающих Вену начала ХХ столетия, и причудливой фантасмагории, полной мистических аллюзий, символов и мельчайших «подсказок», помогающих читателю понять скрытый смысл происходящего…

Бесплатно читать онлайн Мастер Страшного суда


Leo Perutz

DER MEISTER DES JUNGSTEN TAGES


© Paul Zsolnay Verlag, Wien, 1959, 1994

© Издание на русском языке AST Publishers, 2022

Глава 1

(Предисловие вместо послесловия)

Моя работа закончена. Я письменно изложил события осени 1909 года, тот ряд трагических обстоятельств, с которым я оказался связан столь странным образом. Все, что я написал, – правда от первого до последнего слова. Ни о чем я не промолчал, ничего не приукрасил – да и к чему? У меня нет повода что-либо скрывать.

Записывая эти происшествия, я обнаружил, что в памяти моей живо и ясно сохранилось бесконечное число подробностей, отчасти довольно незначительных: беседы, мысли, мелкие инциденты, но что при этом у меня составилось совершенно неправильное представление о времени, в течение которого все это разыгралось. Еще и теперь у меня такое впечатление, будто это длилось несколько недель. Но это ошибка. Я знаю точно, в какой день доктор Горский повез меня играть квартет на виллу Бишоф. Это было в воскресенье 26 сентября 1909 года; вся панорама этого дня еще и теперь стоит у меня перед глазами: с утренней почтой я получил письмо из Норвегии, постарался разобрать почтовый штемпель и подумал при этом о студентке, которая была моей соседкой за столом при плавании по Ставангерскому фиорду. Она ведь обещала мне написать. Я распечатал письмо, но в нем оказался проспект одного отеля у Гардангского глетчера. Разочарование. Позже я отправился в фехтовальный клуб, но тут, на улице Флориани, меня застиг ливень, я вошел в ворота какого-то дома и увидел старый запущенный сад с каменным фонтаном барокко; старая дама заговорила со мною и спросила, не живет ли в этом доме модистка по фамилии Крейцер. Помню все, словно это было вчера. Потом распогодилось, 26 сентября 1909 года осталось у меня в памяти как теплый день с безоблачным небом.

Днем я обедал с двумя товарищами по полку в садовом ресторане. Утренние газеты просмотрел только после обеда. В них были статьи о балканском вопросе и о политике младотурок – пора-зительно, как это все запомнилось мне. Передовая статья обсуждала путешествие английского короля, а другая посвящена была планам турецкого султана. «Выжидательная политика Абдул-Гамида» – было напечатано жирным шрифтом в заголовке. В хронике сообщались биографические сведения о Шефкет-паше и Ниази-бее – кто ныне помнит еще эти имена? На Северо-Западном вокзале ночью был пожар – уничтожены огнем огромные лесные склады; сообщалось о готовящейся постановке «Дантона» Бюхнера; в опере шла «Гибель богов» с гастролером из Бреславля в роли Гагена; где-то, кажется в Петербурге, происходили забастовки и рабочие беспорядки; в Зальцбурге случилась в церкви кража со взломом, а телеграммы из Рима говорили о шумных сценах в парламенте. Затем я набрел на петитом набранную заметку о крахе банкирского дома Бергштейна. Она меня нисколько не поразила, я предвидел этот крах и своевременно взял оттуда свои капиталы. Но невольно вспомнил об одном знакомом, об актере Ойгене Бишофе, который тоже доверил этому банку свое состояние. «Мне следовало его предупредить, – мелькнуло у меня в голове. – Но разве он поверил бы мне? Он никогда не верил в мою осведомленность. К чему вмешиваться в чужие дела?» И тут же мне припомнилась моя беседа с директором придворных театров, происходившая несколькими днями раньше. Речь зашла об Ойгене Бишофе.

– Он старится, к сожалению, ничего не поделаешь, – сказал директор и прибавил еще несколько слов о том, что надо дать место молодым силам.

Судя по моему впечатлению, у Ойгена Бишофа было мало шансов на возобновление контракта. А тут еще вдобавок эта катастрофа с Бергштейном и К.

Все это запомнилось мне. Так отчетливо запечатлелся в моем мозгу день 26 сентября 1909 года. Тем труднее мне понять, как мог я отнести к середине октября тот день, когда мы втроем вошли в дом на Доминиканском бастионе. Быть может, воспоминание об опавших каштановых листьях на песчаных дорожках сада, о зрелом винограде, продававшемся на перекрестках, и о первых осенних заморозках – быть может, вся эта совокупность смутных воспоминаний, как-то связанных для меня с этим днем, ввела меня в такое заблуждение, в действительности же все разрешилось 30 сентября, это я установил на основании заметок, сохранившихся у меня от того времени.

С 26 по 30 сентября, стало быть, не больше пяти дней, длился весь этот трагический кошмар. Пять дней продолжалась романтическая охота, преследование незримого врага, который был не существом из плоти и крови, а страшным призраком минувших веков. Мы набрели на кровавый след и пошли по этому следу. Молча открылись ворота времени. Никто из нас не предвидел, куда ведет путь, и чувство у меня теперь такое, словно мы с трудом, шаг за шагом, ощупью пробирались по длинному темному коридору, в конце которого нас поджидало чудовище с поднятой дубиной… Дубина опустилась два раза, три раза, ее последний удар пришелся по мне, и я бы погиб, я разделил бы страшную участь Ойгена Бишофа и Сольгруба, если бы в последний миг не был внезапно выхвачен из бездны.

Сколько жертв поглотило оно, это окровавленное чудовище, на пути своем сквозь чащу столетий, сквозь времена и страны? Судьба многих людей представляется мне теперь в ином свете. На оборотной стороне переплета среди имен прежних владельцев книги я открыл одну полустертую подпись. Правильно ли я разобрал ее? Неужели Генрих фон Клейст тоже?.. Нет, бесполезно искать, и гадать, и вызывать призраки великих усопших. Туман скрывает их лики. Безмолвствует прошлое. Никогда не даст ответа мрак. И это не миновало, нет, все еще не миновало, видения поднимаются из глубин и осаждают меня ночью и среди бела дня – теперь, впрочем, хвала небесам, уже только в виде бледных, бесплотных теней. Оно спит во мне, мое страдание, но сон его все еще недостаточно глубок, и подчас меня вдруг охватывает страх и гонит к окну; мне представляется, что там, наверху, чудовищными волнами должен бушевать в небе ужасный огонь, и я не верю себе при виде солнца над моею головой, солнца, окутанного серебряной дымкой, окруженного багряными облаками или одинокого в безграничной небесной синеве, при виде извечных, вечных красок вокруг меня, красок земного мира. Ни разу после того дня не видел я больше страшного пурпура трубного гласа. Но тени все еще тут: возвращаются, обступают меня, тянутся ко мне… Исчезнут ли они когда-нибудь из моей жизни?

Быть может, это грешные души? Быть может, изложив на бумаге то, что меня угнетало, я отделался от гнета навсегда? Повесть моя лежит передо мною в виде кипы разрозненных листов; я поставил крест на ней. Какое мне отныне дело до нее? Я отодвигаю ее в сторону, словно ее кто-то другой пережил и сочинил, кто-то другой написал, не я.


С этой книгой читают
«Заводной апельсин» – литературный парадокс ХХ столетия. Продолжая футуристические традиции в литературе, экспериментируя с языком, на котором говорит рубежное поколение malltshipalltshikov и kisok «надсатых», Энтони Бёрджесс создает роман, признанный классикой современной литературы.Умный, жестокий, харизматичный антигерой Алекс, лидер уличной банды, проповедуя насилие как высокое искусство жизни, как род наслаждения, попадает в железные тиски н
Перед вами – книга, без которой немыслима вся культура постмодернизма Европы – в литературе, в кино, в театре.Что это – гениальный авангардистский роман, стилизованный под философию сюрреализма, или гениальное философское эссе, стилизованное под сюрреалистический роман? Пожалуй, теперь это и не важно.Важно одно – идут годы и десятилетия, а изысканной, болезненной и эзотеричной «игре в бисер» по-прежнему нет конца. Ибо такова игра, в которую играю
«Аэропорт» – роман-бестселлер Артура Хейли, вышедший в 1968 году. Вымышленный город, где находится крупнейший аэропорт, неожиданно накрывает снежный буран, поэтому все службы работают в экстренном режиме.На сотрудников аэропорта обрушивается одна проблема за другой, начиная от сгинувшей непонятно где машины с продуктами до страшной аварии на борту одного из самолетов. А ко всему прочему добавляются обострившиеся личные проблемы героев, их сложные
«Театр» – самый известный роман Сомерсета Моэма.Тонкая, едко-ироничная история блистательной, умной актрисы, отмечающей «кризис середины жизни» романом с красивым молодым «хищником»?«Ярмарка тщеславия» бурных двадцатых?Или – неподвластная времени увлекательнейшая книга, в которой каждый читатель находит что-то лично для себя?«Весь мир – театр, и люди в нем – актеры!»Так было – и так будет всегда!
В этом сборнике вас ждут рассказы одного из самых известных немецкоязычных писателей XX века – Лео Перуца. Его фантастические и исторические эссе, больше похожие на детективные истории не оставят равнодушными поклонников «великого магического реалиста немецкой литературы», признанного мастера экспрессионизма, магической литературы и хоррора.В сборник вошли следующие рассказы:• СМЕРТЬ МАСТЕРА ЛОРЕНЦО БАРДИ• POUR AVOIR BIEN SERVI• ОХОТА НА ЛУНУ• РА
Удивительно устроен человек. Для того, чтобы начать ценить что-то по-настоящему, нужно это потерять. Каждая вещь, каждое мгновение тогда становятся особенными и воспринимаются иначе. Настоящую ценность свободы понимает только тот, кто ее лишился. История Станислава Демба как раз об этом. Молодой студент зарабатывает на жизнь репетиторством и переводами, но все равно испытывает затруднение в деньгах. А тут еще его девушка заявляет, что собирается
«Мастер Страшного суда» – самый известный роман знаменитого австрийского писателя-экспрессиониста Лео Перуца. В центре действия романа – череда загадочных смертей нескольких человек, принадлежащих миру искусства. Каждый из них совершил самоубийство, повинуясь чьему-то внушению. Мистический колорит этой прозы (вызывающей в памяти атмосферу книг Гофмана и Майринка) сочетается с увлекательной интригой, что побудило Х. Л. Борхеса включить «Мастера Ст
В этот сборник вошли два очень разных по стилю и содержанию произведения Лео Перуца.«Прыжок в неизвестное» – сатирический роман-притча о молодом человеке, отчаянно скрывающем от окружающих то, что его руки закованы в наручники. Он нуждается в деньгах, проходит все круги ада, чтобы раздобыть их, но снова и снова наталкивается на стену невозможности взять в руки то, что получил. Реальность это или тонкая метафора?..«Парикмахер Тюрлюпэн», в свою оче
Книга посвящена отражению в произведениях Михаила Булгакова – романе «Белая гвардия», пьесах «Дни Турбиных» и «Бег», рассказах, – реалий гражданской войны на Украине в 1918–1920 годах. Появление этой книги именно сейчас не случайно: её автор пережил два Майдана и начало нынешней Гражданской войны в Киеве и имел возможность убедиться в актуальности поднятых писателем проблем.Книга предназначена для читателей, любящих родную историю и классическую
Двадцать девять интересных историй, не похожих друг на друга. О жизни, смерти, со смыслом и не очень, забавные и грустные. Придуманные и реальные.
Сон, или явь, кто его разберёт, всё перемешано в этой жизни, но когда из жарких тропиков ты просыпаешься в отделении милиции, это перебор.
Стефан Цвейг – классик австрийской литературы, автор великолепных психологических новелл и беллетризированных биографий, переведенных на все языки мира. Его биографии сочетают в себе художественные достоинства и верность документальным источникам, при этом Цвейг неизменно выбирал для своих книг людей необыкновенных, наделенных высокими талантами и оставивших в истории неизгладимый, часто трагический след.В настоящее издание вошли четыре знамениты
До сих пор версия гибели императора Александра II, составленная Романовыми сразу после события 1 марта 1881 года, считается официальной. Формула убийства, по-прежнему определяемая как террористический акт революционной партии «Народная воля», с самого начала стала бесспорной и не вызывала к себе пристального интереса со стороны историков. Проведя формальный суд над исполнителями убийства, Александр III поспешил отправить под сукно истории скандал
Прошедшая зима (2019-20) оказалась последней перед вирусным апокалипсисом, которого все мы так долго "ждали". Как положено поэту в такие времена, я томился и много писал. Мой друг Николай Игнатович сделал из этих писаний ("Белогорские циклы" с 59-го по 67-ой) выборку на свой вкус. "Разрывы и отрывы" – потому что в этих стихах я действительно частенько стремлюсь как бы порвать с кем-то или с чем-то и оторваться, как взлетающий самолёт от аэродрома
– Раздевайся! – я с нетерпением подскочила на кровати и с жадностью уставилась на мужчину. – Что? – сдвинул широкие брови стриптизер, одарив меня таким взглядом, что мурашки побежали по спине, – Леди Катарина, вы плохо себя чувствуете? – Отвратительно я себя чувствую! – сообщила я, продолжая пялиться на этого мачо. – Вас что-то беспокоит? – поинтересовался мужчина, приблизившись к кровати, на которой я все еще полулежала. – А кубики у тебя ес
Мечта стать студенткой факультета журналистики чуть не разбилась вдребезги, но тут судьба столкнула с тем, кто помог ей исполниться. Как потом выяснилось, не бескорыстно. - Притворись моей, - шепчет Жарский, склоняясь так близко к моему лицу, что стайка студенток, влюбленных в него, подумала, что он меня целует. - Это еще зачем? - возмущаюсь, тыча пальчиком в его грудь, заставляя держать дистанцию. - А ты пока притворись, объяснения потом, - умол