Марья закрыла крышкой последнюю
пластиковую банку и убрала в клетчатую сумку. Устало отерла пот со лба. Надо
же, начало июня, а так жарко. Что же тогда дальше будет?
― Паша!.. ― окликнула Марья, выглянув в
окно. ― Я ухожу! Ты со мной?
Мельком поймала свое отражение в зеркале
и привычным жестом запихала выбившийся ярко-рыжий локон обратно под косынку.
Еще бы как-то веснушки скрыть, слишком уж приметны. Но никакие снадобья от них
не помогали, особенно летом.
― Мам!.. ― Паша вбежала в домик с
сияющими, как весенние озера, глазами. Рыжие, чуть светлее, чем у матери,
локоны подпрыгивали при каждом шаге тугими пружинами. ― Ты не поверишь!
― Что такое?..
Марьяна бросила на девочку любящий
взгляд. Одиннадцать лет, уже такая взрослая, и все еще такая маленькая.
Энергичная, бойкая, как полевой воробышек. Ну как ей усидеть на месте? Здесь, в
сельской глуши, девочка откровенно скучала. По школе, подружкам, шумной суете
города. Вот только возвращаться никак нельзя.
― Мишке с соседней улицы родители
сотовый подарили! Представляешь?..
― Угу, ― вздохнула Марья. ― И мы тебе
купим. Как только разбогатеем.
― Значит, никогда, ― обреченно выдала
Паша и наморщила нос, глядя на баулы матери. ― На салатиках и заготовках далеко
не уедешь.
― Зато не голодаем, ― как можно
беспечнее произнесла Марья. ― Ну что, ты со мной?
До ближайшего рынка приходилось
добираться на электричке, а потом на автобусе. По такой жаре ― такое себе
приключение. Однако Паша согласилась, все равно в деревне больше делать нечего.
Не смотреть же весь день с завистью на Мишкин телефон.
― Поскорее бы осень, ― размечталась
девочка по дороге. ― Мам, новый рюкзак купим? А туфли? Такие, как у Лизы
Гарахиной. Вот она удивится, когда приду в таких же.
Марья неловко прикусила губу. Сжала руки
в замок и, глядя в окно электрички на пробегающие мимо пейзажи, задумалась. Как
сказать дочери, что в город они не вернутся? Им просто нельзя. Потеря друзей и
подруг будет для дочери настоящим ударом. В их новом доме даже электричество с
перебоями работает, а телефона (обычного) в помине нет.
― Чего молчишь, мам?.. ― снова спросила
Паша. И тут же сама ответила. ― Знаю, знаю, ты скажешь: «Посмотрим». Но я ведь
обещала тебе помогать, и буду.
― Ты уже помогаешь, ― улыбнулась Марья.
― Только… Я не уверена, что мы сможем вернуться в город. Это слишком опасно.
Скорее всего, тебе придется ходить в местную школу. Но ведь она не хуже,
правда?
Она подняла голову и с надеждой
заглянула в глаза дочери. Как же стыдно и больно осознавать, что твоя жизнь
катится под откос, и ты ничего, совершенно ничего не можешь с этим поделать.
Еще пару месяцев назад у них была роскошная квартира в центре, машина, дача.
УПавлы был отец, а у нее, Марьяны, муж, защитник и помощник. Когда родилась
дочка, он сам запретил жене работать, обеспечивал всем необходимым. Но вот его
не стало, и пришлось выкручиваться как только можно.
― Это все из-за тех плохих людей,
знакомых отца, да? ― не по-детски серьезно спросила Паша. ― Когда же они от нас
отстанут!
― Когда найдут, что ищут, ― отозвалась
Марья.
Да, именно из-за этих людей они с
дочерью лишились всего, что имели когда-то. Осталась только дача, на которой
теперь и жили. Немного вещей, которые удалось прихватить, сбегая.
― Но у нас этого нет! ― зло и с обидой
бросила Паша.
― Знаю, ― подтвердила ее мать. ― Только
они все равно не верят. Идем к выходу, воробышек, наша остановка.
― Ма-а-ам… ― притворно-капризно
протянула Паша. Взяла одну из сумок и первой пошла в тамбур. ― Не называй меня
так. Я уже большая.
― Знаю, ― подтвердила спешащая за ней
Марья. ― Но для меня ты всегда будешь моей маленькой дочкой. Моим воробышком.
На это раз повезло, их подвезли. Тетка
Зоя, продавщица из овощного отдела, давно приметила двух рыжеволосых новеньких,
не так давно появившихся на рынке. Вот и предложила помощь.
― Спасибо, ― поблагодарила Марья,
укладывая сумки в багажник. ― Не знаю, что бы мы без вас делали.
― Топтали свои хорошенькие ножки, ―
бодро сообщила Зоя и подмигнула Паше. Девочка заняла место рядом с водителем, а
ее мать уселась сзади. ― Кстати, салаты, что я в прошлый раз у вас купила,
просто чудо! Это ж надо догадаться:добавлять листья мать-и-мачехи к квашеной
капусте. Честно, думала, выброшу, ан нет, мои домашние всю банку слопали и
добавки попросили. Так что сегодня я ваш первый покупатель.
― Могу дать рецепт, будете сами
готовить, ― охотно поделилась Марья, пунцовея от похвалы. ― Там ничего
сложного: листья мать-и-мачехи, квашеная капуста и растительное масло.
― А еще мы сегодня салат из одуванчиков
везем, ― похвалилась Паша. ― Можете тоже попробовать. И про салат из моркови не
забудьте. Туда тоже мать-и-мачеха
добавлена.
― Обязательно приобрету, ― серьезно
пообещала Зоя. И, бросив взгляд на марью, добавила: ― Дочка у тебя ― прирожденный
макре… мукратоло… Тьфу, как его там?!
― Маркетолог? ― с улыбкой предположила
Марья.
― Вот, он самый! ― расхохоталась Зоя.
На парковке возле рынка рядом с ними
остановился черный тонированный внедорожник. Из него выбрался мужчина лет
шестидесяти с седой, аккуратно постриженной шевелюрой и ухоженной бородкой.
Судя по строгому серому костюму, он явно не за покупками собрался. Но Марью с
дочкой заинтересовал не он, а сопровождавшая его девочка. На вид ― ровесница
Павлы, только ростом чуток повыше, да волосы не вьются. Если бы не это, девочек
вполне можно было принять за близнецов.
― Кто это? ― поинтересовалась Марья. Отчего-то
шепотом.
― Знамо кто, ― хмыкнула Зоя. ― Семен
Петрович Вяземский, отец Николая Вяземского. И дочка его.
Марьяна непонимающе похлопала ресницами.
Зоя произнесла это так, как будто все обязаны знать эти имена.
―
А Николай Вяземский… Он кто? ― поинтересовалась Марья.
Зоя обернулась к ней с удивленным лицом.
― А, вы ж не местные! ― вспомнила
запоздало. ― Николай Вяземский ― владелец этого рынка. И всего города, чего уж
там.
Зоя махнула рукой, но едва заметно, так,
чтоб сам Вяземский и его провожатые, два амбала с бритыми головами, не заметили
― Получается, эта девчонка того… Типа, местная
принцесса? ― нахмурилась Павла. ― Сразу видно, задавака. Вон как голову
задирает, как бы не упала.
