1. Пролог
ВЕРА
― Мамочка, папа снова злится…
Манюня вздрагивает, устремляет округленные от ужаса глаза на дверь. Деревянное полотно сотрясается от громовых, отрывистых ударов. По ту сторону доносится невнятное, нечленораздельное бормотание. Сила есть, ума не надо ― это про моего недожениха, сожительство с которым с недавних пор превратилось в пытку.
Я прижимаю ангелочка к своей груди, не прекращая убеждать себя, что в тесной ванной комнатке мы в безопасности. По крайней мере, до тех пор, пока Сережа не угомонится.
Снова белку словил.
Как мерзко, что дочка называет этого пьяницу папой.
Он не ее биологический отец, и никогда им не станет. Не достоин он называться папой моей Манюни. Теперь я это понимаю. Черт возьми, какой же дурой я была, раз верила в Сережкино: «Изменюсь!». С пеной у рта клялся, что бросит пить ради нас с Машенькой.
Я ждала. Терпела. Завтракала, обедала и ужинала его обещаниями. И вот до чего дотянула. Сама виновата. Надо было раньше уходить… надо было рвать с ним после первой его пьянки. А я, идиотка круглая, позволяла ему вешать лапшу мне на уши. Потому что люблю? Не знаю. Раньше любила. Так сильно любила, что уехала с ним в Москву, стоило ему только позвать.
― Тшш. Родная, ― я прикладываю палец к пухлым губам дочки и пытаюсь улыбнуться ей. ― Мы должны посидеть тихо, хорошо? Поиграем в игру?
― В игру? ― Манюня легко отвлекается от грохота и вопросительно смотрит на меня. ― Какую игру, мама?
Мозг закипает от попыток сгенерировать достойные правила для анонсированной забавы. Но в итоге я сбивчиво шепчу какой-то бред:
― По моей команде ты должна поймать Молчуна. Он невидимый и очень-очень проворный. Подержи его во рту немного, договорились? Будь осторожна, не выпусти Молчуна, иначе защекочет… ― боюсь представить, как выглядит со стороны улыбка на моем встревоженном лице.
― Хорошо, мама, ― Манюня деловито кивает, широко разевает рот и смыкает его, клацнув зубками. Молчун пойман.
― Умничка моя.
Я вздрагиваю всем телом от очередного удара кулаком по двери, усаживая на колени мою голубоглазку и закрывая ей уши. Мне бы кто закрыл. Страшно представить, что могло случиться в мое отсутствие. Как назло задержали на работе. Моя сменщица опоздала на целый час! И весь этот бесконечно долгий час моя Машка была совсем одна в квартире с «папой». Благо Сережа ее не тронул, не обидел, но какому ребенку пойдет на пользу видеть «папу» невменяемым и едва складывающим буквы в слова?
И вот я пожинаю плоды своей наивности и веры в этого пропащего человека, притаившись в ванной со сжавшимся от страха сердцем, что под натиском неконтролируемых действий физически крепкого мужика ростом под метр девяносто хлюпенький замок слетит с петель. Удивительно на самом деле, что этого еще не произошло.
― Вера… Верка! Открывай!.. ― от его глухого рева трясется настенное зеркало.
Нужно бежать. Сегодня я это сделаю. Мы с Манюней дождемся, пока Сережа угомонится, соберем по-тихому вещи первой необходимости и убежим подальше от этого дома. Я его брошу. Без сожалений, без оглядки. Мое безграничное доверие он сточил в иглу. Сам же на нее наткнется и больно уколется, когда протрезвеет и осознает, что натворил.
Машенька, надув щеки, строго-настрого следует правилам игры. Болтая ножками, считает цветочки на своем розовом платье. Я же с трудом сдерживаюсь, чтобы не начать биться затылком о край ванны, обливаясь горькими слезами. Неизвестность пугает до чертиков.
Лихорадочно перебираю в мыслях варианты, куда податься, и на что жить. От последней зарплаты почти ничего не осталось после оплаты счетов ― этих копеек хватит на две ночи в дешевом отеле. Возвращаться в родной город стопроцентно не вариант. На перелет в Ханты-Мансийск не наскрести. Да и куда возвращаться? К кому? Никого у нас с Манюней не осталось.
Нужно посмотреть, не опустошил ли Сережа заначку. Если нет ― мы спасены. Месяц точно проживем спокойно. Если да… хреново это, но я не возлагаю особых надежд на то, что возможно найду. Поедем с Машкой ко мне на работу, я попробую выклянчить у босса аванс.
Жилье, жилье, жилье, где нам с Машенькой жить?
Не знаю, сколько минут мы с дочкой сидим, проглотив языки. Шум за дверью прекращается, и я набираюсь смелости, чтобы сделать рискованный шаг. Отодвигаю защелку и осторожно выглядываю наружу. Просунув голову в проем, удостоверяюсь, что коридор пуст. Наказываю дочке оставаться в ванной, а сама отправляюсь в поисках Сережи.
Разлегся поперек нашей кровати звездой и храпит в покрывало. На цыпочках крадусь к шкафу-купе, размышляя, почему в этот раз моя паника зашкаливает. Прежде Сережа не бил меня. Замахивался в состоянии горячки, поливал грязью нас с Манюней, называя «прицепом на его шее». Извинялся потом, правда, однако слова тоже имеют свойство ранить. Вот и эти глубоко въелись под корку сознания, отзываясь тупой, скребущей болью.
Действую крайне осмотрительно, перемещаясь по хрущевской двушке на носочках. Спит Сережа крепко, но рисковать не хочется. Забиваю чемодан наполовину своими вещами, наполовину Машкиными. К сожалению, не получится забрать все ее игрушки, поэтому отдаю предпочтение самым любимым, без которых она не ложится спать.
Коробка с заначкой пуста.
Сволочь. Ну и черт с ним.
***
― Вера, ты зачем сюда с ребенком и чемоданом притащилась? ― Гребцов, менеджер нашего ресторана, отводит меня в сторону помещения для персонала, чтобы укрыть от внимания посетителей разборки со мной.
Тип он премерзкий, но я не в том положении, чтобы ходить с гордо задранным носом.
― Безвыходная ситуация, Павел, ― придерживаясь вежливого тона, объясняю я и оборачиваюсь, выискивая взглядом Машу. Света, официантка, с который я неплохо общаюсь, сказала, что присмотрит за девочкой, пока я общаюсь с начальством. ― Так вышло, что я…
― Не продолжай! ― гадкий боров отмахивается, как от назойливой мухи. Встал не с той ноги, что ли? Раздражительнее, чем обычно. ― Меня не волнует твоя личная жизнь, ― он трясет перед моим лицом мясистым указательным пальцем, сверкая увесистым золотым перстнем. ― Таких проблемных у меня вагон и маленькая тележка. Вечно что-то просите, трясете. Достали!
Я сжимаю кулаки и делаю резкий вдох.
― Я уйду. Сейчас же уйду, хорошо? Вы можете выдать мне аванс? Я буду брать дополнительные смены…
Менеджер снова меня перебивает.
― Аванс строго через неделю. Никаких исключений.
― Пожалуйста, Павел!
― Нужны деньги ― переодевайся и за работу. Но мелкую свою куда-то пристрой. Она здесь не останется. Будет мешать посетителям.
― Маша не доставит никому неприятностей, ― цежу я сквозь плотно стиснутые зубы. Она послушная и очень милая.
И как только этого грубого бандюгана допустили до работы с людьми?! Я терплю его скотское отношение исключительно ради Манюни. Не будь ее, плюнула бы Гребцову в наглое, заплывшее жиром лицо и даже не стала бы пробовать распинываться с мольбами.
