Ветер срывал пожелтевшие листья с деревьев, словно пытаясь их увести из этого странного и неуютного городка. Он подбрасывал их в воздухе унося как можно дальше, но силы заканчивались, не пролетев и нескольких метров опускал их на землю, оставляя доживать последние дни на солнце. Деревья раскачивались из стороны в сторону будто бы избавлялись от надоедливых листьев, пытаясь облегчить свою ношу.
Этот город пропах чем-то гнилым и жутко вонючим, как мясо, пролежавшее на солнце больше месяца по которому уже ползают голодные опарыши, пытаясь поглотить его. Сюда очень редко кто приезжал, а единицы, кто здесь бывал, стремительно убирались отсюда. Это место пропахло смертью, но кто здесь родился, всего этого не замечали. Они привыкли с детства к этим бледным и угрюмым лицам людей, к этому запаху, который уже не казался таким противным. Тут редко кто вглядывался в лица проходящих людей, все боялись… Боялись в этих лицах увидеть себя настоящего, себя со стороны. Все и каждый пытались держаться от друг друга подальше – социум гнил каждый день ожидая своего исхода. Смысл жизни был потерян, да и был ли он здесь вообще когда-нибудь?
Люди слонялись по улицам без цели. Ходили на нелюбимую работу, с начальником козлом, который считал всех своих подчиненных говном, по крайней мере, запах от них исходил именно такой. Начальник же в своем самом дорогом костюме, из самых дешевых брезгливо смотрел на рабочих пчелок и обрабатывал руки антисептиком, не желая что-нибудь подхватить от них. Но на самом деле все не так плохо, как можно подумать, все было еще намного хуже, чем можно представить.
В этом обществе людей процветал кромешный хаос, казалось, что человечность уже пропало, всех беспокоило лишь своя жизнь, к которой они тоже относились с брезгливостью. Это было прекрасное пристанище для маньяков, здесь никто не дорожил своей жизнью, но даже они сюда не приезжали, боялись сгинуть с остальными жителями этого городка. Боялись стать, как они – черствыми и поглощенными жаждой ненависти к себе и всем, боялись потерять удовольствие от криков и воплей своих жертв, боялись сами стать своей жертвой…
Все куда-то спешили, пытаясь не пересекаться взглядами с другими людьми. Хотя спешкой это было трудно назвать, медленный умирающий шаг, да и куда спешить? Если хотелось только поваляться перед теликом на диване и впитывать в себя, как губка, тонны информационного мусора – все в мире плохо, вы никому не нужны, но если приобретете этот товар, то станете самым счастливым человеком на земле и плевать, что потратите последние деньги, которые откладывали на квартплату, ради счастья нужно рисковать всем, а пожить и на теплотрассе можно. Маркетинг сходил с ума высасывая все, что только можно, включая жизнь людей. Гнить лежа на диване – была последняя стадия отчаяния, но оставались еще те, кто бродил по улице пытаясь не попасть в петлю.
Ветер продолжал гнать листья по асфальту, помогая им сбежать из места, наполненного отчаянием, но несколько листьев уперлись во что-то мягкое и едва теплое. По середине улицы лежало обездвиженное тело в луже густой, красной еще теплой крови, а из спины торчал кухонный нож с деревянной ручкой. Прохожие будто бы не замечали его, запинались об тело, что-то бубнили себе под нос и шли дальше по своим делам, не предпринимая никаких действий. Для них этого тела словно не было.
