Вечер. Долгожданная прохлада. Депрессия. Молоко в стакане на тумбе, неаккуратно набитой дешевыми потрёпанными книгами. Молоко медленно поднимается и переливается через край. Пачкает истории по доступной цене для широкого круга читателей, ползёт по полу, погружая искусанные осколками асфальта и природы кеды в молочную слизь.
Торшер со шнуровым выключателем над креслом то истерично моргает, то работает по статусу. С трудом уловимые доли времени, на которые пропадает свет – страшно пугают. Шнур с каплей пластика на конце, под обжигающе жёлтой лампочкой, начинает неумолимо раскачиваться. Мрачное небесное окно приоткрывается и в него вползает чудовище.
– Опять пришла? – не оборачиваясь спросил Дик.
– Пей свой амфетамин или он уползёт к другим. Энергетический удар разорвёт другого счастливчика, а не тебя. Амфетаминовый психоз осчастливит иного, а не тебя. Нельзя такое допустить.
Длинные прозрачные волосы чудовища искажали пространство. На правах хотели дотронуться до стен, штор, скудной мебели в помещении, но были от рождения слепы. В их нитях окружающая реальность становилась мутной, ненастоящей, искусственной. Он дотянулся к стакану из кресла и отпил молока, затем ещё и ещё. Белая плотная жидкость втягивалась с пола обратно в стакан и в рот. Он с жадностью глотал её, будто надеясь – она его освободит от монстра.
– Ты Джейн?
– Нет.
– Я знаю, что Джейн… Ты же знаешь – я не виноват в твоей смерти. Хочешь поселиться во мне? – после паузы добавил: Насколько ты реальна? Насколько я могу быть в тебе уверен?
На стене серые и круглые часы, которые сломал Филип ещё год назад, показывали вечность. Ему тогда казалось – они своим настойчивым ритмичным скрежетом хотят, чтобы он никогда, нигде и ни при каких условиях не считал более, чем до двенадцати.
– Я уже в тебе. Ты убил меня, чтобы стать сильнее и лучше, чтобы ненавидеть людей и копаться в их разуме, чтобы проявлять истинные миры. А может и стать Богом, я не знаю…
– Это не так! Я никогда не стану убивать!
«Тебе пора переходить в твою следующую жизнь», – чудовище вложила в его руку преобразователь сознания, – «Просто нажми на спуск».
Проходили баллы, части, моменты. Чудовище терпеливо ожидала. Тонкие, невесомые, просвечивающие волосы впали в сон. Они не колыхались и никуда не тянулись. Покорно легли на плечи, грудную клетку и руки своего монстра. Проходили баллы, части, моменты. Дик мечтал только об одном – пусть хоть что-то случится в этой пугающей и затянувшейся засаде: крикнет подвыпивший подросток на улице, позвонит друг и пригласит на наркотический вечер или влетит в окно случайная уличная птица. Проходили баллы, части, моменты.
– Отстань, я ещё не все напечатал… – Филип с трудом справился с искушением.
– Сделай это, не страдай больше. Не печатай, ведь тебя в приличных литературных местах не принимают. Послушай музыку на рёбрах. Кости всё расскажут правильно.
– Ты специально сбиваешь меня с толку? Зачем ты это делаешь?
Чудовище подошла к проигрывателю пластинок в углу небольшой комнаты с тщательно прокрашенными стенами, насколько это позволяли технологии конца 1968-ого года. Сбросила фабричный винил Бетховена на пол. Он раскололся. Чудовище сладко ухмыльнулась.
Конец ознакомительного фрагмента. Полный текст доступен на www.litres.ru
