Смерть лишь преддверие жизни.
Мы живы сегодня и будем жить вновь,
Вернувшись во множестве обличий.
В этот прекрасный летний день, когда солнце дарует свое тепло каждому своему встречному, я торопился попасть в гости к своему давнему приятелю, которого не видел с университетской скамьи. Его убежище – небольшая съемная квартира на окраине города, до которой мне предстояло добраться, пересекая городские джунгли мегаполиса, находилась в десятке километров от моего дома. Но, несмотря на долгий путь, воодушевившись его приглашением, в котором значилась презентация его величайшего изобретения, я поторопился на встречу, упуская свой выходной день. Мой давний друг по имени Алекс, о котором идет речь, в нашем давнем кругу его прозвали Тесла (в основном из-за того, что он все время возился с техникой и электроникой), окончил тот же технический университет гораздо успешнее меня, едва ли не покорив студенческий Олимп. По складу Алекс был внимательным и усидчивым студентом, впитывал все знания, дарованные преподавателями-профессорами, точно губка. Окунаясь в омут воспоминаний, стоит заметить, что наши с ним взаимоотношения носили больше взаимовыгодный характер, чем бескорыстный и дружеский, как это бывает в нередких случаях гармонии между людьми. Тесла зачастую помогал мне с практическими лабораторными работами, которые представляли собой монотонный труд, а я, как единственный спутник его многогранной и сложной личности, был для него социальной отдушиной и источником общения как немаловажной потребности для любого живого человека. Поэтому, направляясь в пристанище своего давнего друга, я был полноценно уверен в том, что первым (и, возможно, единственным, кому он доверит подобную честь) стану свидетелем его нового изобретения, на которое, по его словам, он потратил годы кропотливой работы, налаживая его до работоспособного состояния.
Оставив свой автомобиль дома, в тщетной надежде сэкономить время на дорогу, я выбрал подземный транспорт, многократно пожалев об этом. Воскресный теплый день благоволил притоку туристов, заполонивших не только центральные улицы, полные достопримечательностей, но и метрополитен, протолкнуться в котором, казалось, было невозможно. Заняв выгодную позицию между несколькими полными дамами, одетыми в предельно пестрые и вызывающие наряды, я старался погрузиться в себя, задумавшись над предстоящей презентацией своего товарища. Тесла лишь обмолвился о предстоящем открытии, пообещав лично продемонстрировать столь величайшее изобретение, толком не вдаваясь в детали, лишь разжигая во мне пыл интереса, оставляя легкие нотки интриги.
И вот спустя несколько часов, проведенных в неприлично тесном контакте с неизвестными мне людьми, перебираясь по запутанным нитям метрополитена, точно ловкий паук, я вышел к назначенному адресу в захудалый микрорайон, который предназначался для местных пролетариев, работающих по соседству. Кирпичные заводские постройки, выстроенные вдоль центральной дороги, примыкающей к станции метрополитена, извергали из своих труб сгустки темного клубящегося дыма, частично угнетая местный колорит. Дорога до дома Алекса была крайне неуютной, и, наконец, завидев его у парадной двери скромной довоенной многоэтажной постройки, я искренне улыбнулся, встретив своего товарища, который лишь издалека ничуть не изменился.
Обменявшись рукопожатием, я заметил, насколько ледяным казались мне его ладони. Они были влажными и холодными до ужаса. Вглядевшись в его лицо, скрывающееся за громоздкими очками с колоссальными диоптриями, я разузнал в нем многоликую тень тяжелого труда, следы многочисленных бессонных ночей. Его глубокие глаза были обведены синими контурами, сам он был бледен, точно привидение, поспешно покинувшее Кентервильское поместье. Неряшливый вид дополнял запачканный чернильным маслом свитер, на нижней части которого вырисовывались запеченные от искр прожженные дыры, оставленные после невнимательного курения. От Теслы разило приятным сигаретным ароматом, который моментально напомнил мне о студенческой жизни.
– Герман, мой дорогой друг, здравствуй! – радостно улыбаясь, проговорил Тесла. Алекс имел дурную привычку не выговаривать некоторые буквы, в том числе звонкую «р».
– Здравствуй! – я ответил на его рукопожатие. – Ну, где же то чудо, за которым я приехал, пересекая линию горизонта? В моем возрасте подобные приключения обходятся довольно тяжко, – добавил я, с ужасом вспоминая неприятную долгую поездку.
– Тебе всего лишь тридцать, Герман! Я позвал тебя, потому что ты – идеальный кандидат, – сказал он, жестом приглашая меня подняться в его квартиру, находившуюся на первом этаже этого монолита. – Ты думал, что я выбрал тебя случайно? – спросил он так, как будто спектр его выбора был настолько велик, что он мог потеряться в столь широком разнообразии друзей. – Как поживает твоя семья? Ты предупредил их о своем отсутствии?
– Кандидат? – ехидно удивился я, пока Тесла открывал двери своего скромного убежища. Его квартира скрывалась за плотно прилегающей стальной дверью, имеющей несколько сложных механических замков. – Сегодня мы собирались в кинотеатр, но после твоего неожиданного звонка семейные развлечения пришлось отложить. По оттенку твоего голоса предположу, что ты добился несомненного успеха, это правда?
– Несомненно. – Свет от поверхности его очков ослепительно мелькнул, стоило ему приоткрыть собственную дверь. – Ну что, ты готов увидеть чудо современности?.. – с одержимым блеском в глазах спросил он. – Дикий, неукрощенный огонь, подаренный человечеству?
– Готов, как никогда, – сказал я в предвкушении.
Стоило нам пройти в центральную комнату его небольшой квартиры, едва освещенной светом, как я довольно сильно удивился своеобразному виду его мастерской, недоверительно замедлив шаг. Чтобы моему читателю было легче представить, какая неожиданная картина передо мной предстала, я опишу студию как можно тщательнее, стараясь не опустить не единой детали.
Первое, что бросилось в глаза, – темные, монотонные шторы, загораживающие, точно непреступный щит, всяческие солнечные лучи, пытающиеся проникнуть в логово Теслы. В комнате могла царить мгла и непроницаемая темнота, если бы не многочисленные мониторы, установленные полукругом на необъятном столе в углу сего помещения. На тонких экранах, как мне тогда показалось, подключенных к разным устройствам и процессорам, образуя сложную паутину, виднелись своеобразные показатели, счетчики и диаграммы, неизвестные мне. Стояло легкое ненавязчивое гудение включенной техники, которое зачастую можно услышать в подсобных помещениях торговых центров. Деревянный стол был заставлен пустыми жестяными банками энергетических напитков, пустыми одноразовыми контейнерами азиатской кухни и прочим хламом, который загромоздил все свободное пространство на нем.
