После того, как опубликованы две мои большие книги стихов «Обратный отсчёт» и «После перерыва» (написанные с перерывом почти в 25 лет), наступило время издавать проекции этого наследия на какие-то темы или круги тем размером с обычную поэтическую книжку. Поэзия – это концентрат, и потреблять её надо в умеренных количествах. К тому же, фактор цены большой книги, особенно в твёрдой обложке, нельзя сбрасывать со счетов. Такие книги – для исследователей-литературоведов, для университетских библиотек. В них стихи точно датированы и размещены в хронологическом порядке, снабжены авторскими комментариями, которые помогут учёным защищать свои диссертации. Цена этих двух больших книг высока, и покупаться они будут в основном на гранты. А для продажи на творческих вечерах и подарков друзьям нужны совершенно другие книги.
Фокусируя внимание на разных сторонах творчества автора в разных тематических подборках, можно эффективно противодействовать попыткам наклеить на него ярлык, засунуть его в какой-то один ящик (ирония, наукообразие, эпатаж, эротика, политика, и т.д.). Имеющийся материал весьма разнообразен как по стилю, так и по темам, так что малые книги могут получиться довольно контрастными.
В настоящей, пятой книге этого цикла собраны стихотворения из книги «Обратный отсчёт» (стихи 1978—84 и 1988—89 годов, писавшиеся в Москве в стол и изданные лишь в 2013 году в Нью-Йорке), несущие эстетику застоя и неминуемого последующего распада тоталитарной коммунистической системы, возможного конца света в ядерной войне. В художественном плане эти стихотворения близки сюрреализму и/или соц-арту – реалии стареющего общества монументальных замахов переплавляются в особый вид красоты, достойной любования.
Дмитрий Гаранин, Нью-Йорк, 26 сентября 2015.
Осыпается осень. Надвигается холод…
* * *
Осыпается осень. Надвигается холод.
Замерзает последний жёлтый лист на белом снегу.
Мы сидим по квартирам – как-то зябко на воле
Если не дали крыльев и путёвки на юг.
Где-то там уплывают ананасы в шампанском,
Превращается в точку самолёт-ресторан,
А у нас, как всегда, пыль последних известий,
Да сырые газеты и холодный экран.
Голубые картины на сером экране
Всё куда-то зовут, всё куда-то манят —
Выйдешь, вот и пивная. Затеряешься в пьяни —
Всё исчезло. Лишь зубы о кружку стучат.
Раскололся обглоданный череп заката
* * *
Раскололся обглоданный череп заката.
Трёхпроцентного займа рубашка тепла и богата.
Дарит степь уходящим лучом.
Заготовлен гарнир – сапоги с беляшом.
Тарахтит за стеною крутильный станок.
И картофельный гол менеэсы забили давно.
Бортовая машина пришла!
Парусинный волнится ковёр.
Покатилось за ухо дурного руля колесо.
Где мой старый товарищ, мой ватник?
Ах, ладно, не жаль!
По накатанным склонам уходим всё выше и вдаль —
На вершину, где жизнь – это лишь облака,
И земля безопасна и далека.
Кирпич на кирпиче
И спереди кирпич
А в порах кирпичей
Лежит снежок
Сухой, игольчатый и непонятно тёплый
На тёмно-красном фоне кирпичей
Кирпич на кирпиче
Всё шире панорама
Всё выше башни кирпичей
На снежном поле под лучами солнца
Скрипит снежок под грузом кирпичей
И источает запах лыжной мази
Квадратны кирпичи!
Давным-давно гончар
Случайно перепутал
Квадрат и круг, и получил кирпич
Да здравствует чудак!
Всё больше кирпичей. Горячие ещё
Они идут сюда с кирпичного завода
Треща калёными боками на морозе и спеша
Занять свои места в театре кирпичей
Люблю я кирпичи! Морозною зимою
Приятно о кирпич погреть глаза и руки
Гораздо лучше, если много кирпичей
Кирпич на кирпиче
Уж солнце на закате
Алеет снег в камине кирпичей
Всухую сложены – шершавость их скрепляет
Так повелось давно
Кирпич на кирпиче
Всё было кончено. Развалины
Ещё дымились на морозе,
И клубы пыли оседали
В лучах рассвета бледно-розовых.
И открывалась панорама
В нелепом хаосе и крене —
Вчерашний день на куче хлама
Домов, упавших на колени.
И отрывая взгляд усталый
От камней бывшего жилища,
Мы думали, как нужно мало,
Чтоб обрести свободу нищих.
И в свете солнца деловитом
Мы распрямлялись и теплели,
И мир вокруг стоял открытый
Для новых встреч и новоселий.
Он простирался в бесконечность,
Как будто радуясь вопросам
О близком будущем, и вечность
В запасе дней гляделась просто.
И смолк застенчиво приёмник,
На ремешке болтаясь зябко —
В слепящий снег полей огромных
Шли люди, нахлобучив шапки.
За далью даль открылась вдруг
* * *
За далью даль открылась вдруг.
Мы поняли, что всё вокруг,
Как обветшавшая картина,
Зияет дырами сквозными
И расползается по швам.
И сразу ясно стало нам,
Что всё вокруг уже прозрачно,
И провалиться мы должны
До самой дальней глубины,
И что трещит и гнётся сук,
Где мы сидим так неудачно.
И вот – сорвались. В суете,
Средь хороводов в пустоте
Воздушных бабочек летим
И приземляемся на воле,
Где не стареет коммунизм,
Где простодушный механизм
Сверкая пляшет на просторе
И расцветает новый изм
У края голубого поля.
Молодой наставник молодежи
В свете возрастающих задач
Был для протрезвления положен
На коробку ржавых передач.
А потом, свалившись кособоко
У ноги токарного станка,
Он сознал – Ведь новая эпоха
Уважает передовика!
Вкруг него ученики толпились,
И вздыхал смиренно бригадир,
И глаза слезою озарились,
Преломившей в радугу весь мир.
Мы шли сторицею отдать кровавый долг
Тем, кто доцарствовал до самого конца
И лишь теперь растерянно умолк —
Подлец, предать готовый подлеца.
Мы шли в открытую, спеша спуститься с гор.
В один поток сливались, как ручьи.
Все понимали, что окончен спор.
Со всех застав бежали палачи.
И вот последний из последних дней
Упал на плешь пристрелянных равнин,
И нам открылась цитадель цепей
И скотный двор порабощённых спин.
Дала дорогу сгнившая стена,
Когда вперёд мы бросились, как залп.
