На горизонте дали синеокой.
Течет из родника в зеркальной чаше.
Возникла. Ни вчера, ни днями раньше
И лилии пылают, как неоны.
Появление удивительной поляны
Прощальный взгляд бросая на красоты,
В лес полетели феи друг за дружкой.
Мелькнули за рекой дома и храмы,
Колеса шумных мельниц у плотины…
Обрамлены дубами, словно рамой,
Вдали видны знакомые картины:
Каштан белеет, ручеек струится
И тропка к лесу ленточкою вьётся, —
Теперь уж невозможно заблудиться:
Вот и Лужайка! Утреннего солнца
Лучи сюда еще не проникают;
Качает ветерок цветы жасмина, —
В бутонах феи сладко засыпают
Под звуки колыбельной соловьиной…
В неясном свете грёзы тихо тают,
Хозяйку нежным флёром7 окружая,
И дивный сон Мирайе навевают,
К поляне живописной возвращая:
Ей слышится в тумане глас печальный —
То ль песня, то ли вздохи над цветами;
Там – ворон белый, конь необычайный
И рыцарь с благородными чертами…
Знакомый домик, – над кустом сирени
Кружат стрекозы, в стрельчатом окошке
Трепещут крылья тетушки Фьёрены;
В беседке – гномик, с клевером в ладошке…
Исчезли грёзы в пологе рассветном,
Дыханье стало глубже и ровнее, —
В зелёном уголочке неприметном
Спокойно спится милой Лунной Фее…
Полуденное майское светило
К атласным покрывалам прикоснулось,
Потом лужайку ярко озарило, —
И феи одновременно проснулись!
Приподнялись в «кроватках», потянулись,
Пригладили прозрачные мантильи,
Жасмину благодарно улыбнулись,
Расправили искрящиеся крылья —
И вниз слетели, где для них фиалки
Росу собрали в уголке тенистом:
Листочки, как зеленые пиалки,
Полны водой, прохладной и душистой!
Умылись наши феи-невелички
И волосы украсили цветами, —
Блестят в лучах пушистые реснички,
Глаза лукаво светятся мечтами…
Под ярким солнцем радостно кружатся,
Порхают эльфы, бабочки и феи:
Весенний день – не повод ли собраться,
Не повод ли для праздничной затеи?!..
Решили дружно жители лужайки:
«Устроим бал под флейты и кифары8!
Пусть водят хоровод бельчата, зайки,
А кто желает, – пусть танцуют парой».
Вокруг поляны, в веточках жасмина,
Развесили фонарики с шарами, —
И зазвенела тонко мандолина,
Лишь только солнце скрылось за горами.
В начавшемся веселье лишь Мирайя
Не принимала должного участья.
Хотя всегда любила Праздник Мая,
На этот раз не ощущала счастья, —
События прекрасной звездной ночи
Ее всечасно мысли занимали;
И всё грустнее становились очи:
Ни зайчики Поляну не видали,
Ни эльфы быстрокрылые, ни птицы,
Ни мотыльки, ни бабочки, ни осы…
«Она вполне могла тебе присниться», —
Все отвечали на ее вопросы.
Мирайя же решила не сдаваться,
Но, любопытство обуздав терпеньем,
Лишь на рассвете стала собираться,
С надеждой в сердце, к тетушке Фьёрене…
Наставница живет в Саду Фруктовом, —
Лететь минут пятнадцать от опушки.
В красивом доме, с крышею шатровой,
Бывали часто феечки—подружки…
Живая изгородь из бересклета9
Фруктовый сад повсюду окружает,
На запах бело-розового цвета
Со всей округи пчелки прилетают.
Вот и сейчас над яблоней кружатся,
Жужжат неутомимо в час приветный, —
В соцветьях слив и вишен копошатся,
Стараются добыть нектар заветный.
Минуя пышно-убранные кроны,
Мирайя полетела над тропинкой:
Благоухают по краям пионы, —
На алых лепестках дрожат росинки.
Всё выше в небеса восходит солнце,
Высвечивая своды белых арок,
Лучи играют в витражах оконцев, —
В сиянье утра дом похож на замок!
Размером он не поражал огромным, —
Не возвышался над кустом сирени;
Внутри же был достаточно просторным, —
Считали гости тетушки Фьёрены.
Мирайя опустилась на лужайку,
Что тут же огласилась птичьим пеньем.
Спустилась вниз радушная хозяйка,
Открыла дверь, скрывая удивленье.
Приветствуя наставницу поклоном,
Мирайя извинилась за вторженье.
Фьёрена отвечала ей: «Ну, полно,
Пойдем, я угощу тебя вареньем!
За чашечкой смородинного чая
Расскажешь не спеша, что побудило
Тебя лететь ко мне, рассвет встречая,
Опережая вешнее10 светило…»
И рассказала фея Лунной Грёзы
О чудном месте, виденном недавно,
Где все цветы – от лютика до розы —
Собрались и сплелись в узоре славном:
«Не только я, – Кларисса и Лурьена
Полянку видели прошедшей ночью.
А остальные, милая Фьёрена,
Не верят нам и от души хохочут:
Мол, в этом месте, у Реки Широкой,
Что по равнине меж холмов струится,
Есть только луг, заросший злой осокой, —
Над ним всегда сырой туман клубится…
С надеждой в сердце я к тебе летела,
Что объяснишь мне странное явленье!»
«Да, это – удивительное дело! —
Промолвила Фьёрена, – наважденье —
Поляна эта чудная… постой-ка,
Мне нужно посмотреть в своих анналах11:
Отправлюсь в дом, найду на книжной полке
Дневник, – давно его я не листала.
Немного ты устала, замечаю, —
Жди здесь меня, в Фиалковой беседке:
Позавтракай, – вот тарталетки12 к чаю,
А в вазе – мармеладные конфетки».
За столиком, в беседке ароматной,
Пьет чай, любуясь садиком, Мирайя.
В листочках веет ветерок приятный —
Само дыханье ласкового мая.
Уж солнце льет лучи на крышу дома,
В лиловые соцветия сирени…
Вот и хозяйка, – два толстенных тома
В руках у запыхавшейся Фьёрены:
– В зеленой книге с золотым тисненьем13
Откроем сорок пятую страницу, —
Сказала фея с явным нетерпеньем, —
В тот день встречала я свою сестрицу,
Булейю из Березового Леса, —
Ждала, когда она мелькнёт в окошке.
Но для тебя нет в этом интереса…
А вечером у дома, на дорожке,
Вдруг появился незнакомец странный:
Не эльф14, не тролль15… неведомой породы —
Большого роста, в кожаном кафтане, —
Понятно, не из нашего народа.
То был Леррон, как я потом узнала, —
Скитальцу-музыканту-чародею
Учить язык эльфийский помогала
