Глава 1. Пришествие хлада
Гулкие шаги раздались под сводами древнего замка. Длинная церковная процессия медленно двигалась по коридорам дворца, размахивая дымящимися кадилами. Архиепископ Филарет лично возглавлял шествие, а ряды сановников позади него лишь усиливали трепет перед колонной верующих в богато расшитых рясах.
Порыв холодного ветра разметал одежды архиепископа, однако почтенный старец не замедлился даже на миг. Он твердо шагал вперед, словно бы бросал вызов самой стихии. Вдыхая дым благовоний, Филарет преисполнялся решимости дойти до конца, даже если острый как бритва ветер сдерет кожу с его старых костей.
Обойдя практически весь замок, процессия остановилась перед широкими дверьми в тронный зал. Покои, которые встречались церковникам до этого, являли собой жалкое зрелище. Повсюду царили разруха и запустение, и только тронный зал оставался последним оплотом былого величия. Золотые узоры на дверях изображали славный период, когда Скифос был процветающим миром на пике своего могущества. Чтобы увековечить память о тех временах, лучшие зодчие и ремесленники объединились ради строительства огромного дворца, красота которого донесет память об эпохе расцвета даже до самых далеких потомков.
Если бы они знали тогда, насколько хорошо замок справится со своей задачей… Даже пребывая в запустении, древние чертоги заставляли задерживать дыхание, словно бы один их вид невыносимой тяжестью стискивал грудь. Твердыня была величайшим строением, когда-либо воздвигнутым на Скифосе, и, вероятно, навсегда таковым и останется.
Двое сановников вышли вперед, чтобы отворить проход в тронный зал для архиепископа. Филарет величественно вошел внутрь, а следом за ним двинулась остальная процессия. Церковники медленно прошли через огромный зал и остановились у самого подножия трона.
На какое-то время воцарилось молчание. Дым от кадил заполнил покои, образовав у потолка столь плотную завесу, что казалось, будто наверху сгустились тучи. Архиепископ медленно отделился от процессии и поднялся к человеку, развалившемуся на троне. Филарет поднимался до тех пор, пока не оказался выше монарха, и только после этого бросил презрительный взгляд на царя.
– Я пришел говорить с тобой, Дисмос, – сказал архиепископ так, будто он был здесь настоящим хозяином.
Царь медленно поднял голову, но ничего не ответил. В данный момент Дисмос представлял собой такое же жалкое зрелище, как и его разоренный дворец. Он был старым обрюзгшим толстяком с нечесаной бородой. Его одежды едва ли походили на наряд, достойный правителя, однако все еще не перешли ту черту, когда их уже можно было бы назвать лохмотьями. Только корона на голове Дисмоса сияла чистотой и блеском той эпохи, когда она была выкована.
– Ты слышишь меня? – повторил архиепископ. – Я пришел говорить с тобой!
– О чем? – устало спросил царь. – Я не помню, чтобы звал тебя.
– О чем?! – в гневе переспросил Филарет. – Я сейчас покажу тебе, что именно меня беспокоит! Распахните двери в зал и не вздумайте закрывать их! – приказал он сановникам.
Те послушно исполнили волю архиепископа. Как только они отворили двери, внутрь тут же ворвался холодный воздух, который мигом выдул дым благовоний из покоев. Не прошло и минуты, как в зале стало так зябко, что некоторые церковники начали переминаться с ноги на ногу, чтобы согреться.
– Теперь ты понимаешь, почему я здесь? – с плохо скрываемой угрозой спросил Филарет.
– Тебя беспокоит холод в моих покоях? – догадался Дисмос. – Спасибо за заботу, но… ради этого не стоило приходить всей толпой.
Только сейчас архиепископ понял, что царь пьян. Он мысленно отругал себя за невнимательность. Ему следовало сразу обратить внимание на пустой кубок, валявшийся под троном. Теперь Филарет знал, что разговаривает не с Дисмосом, а с его похмельем. Это… осложняло задачу.
– Нашему миру нужна помощь, – тщательно выговаривая слова, начал архиепископ. – Еретики вторглись на Скифос и принесли с собой смертельный хлад. То, что мы видим сейчас – лишь начало. К нам движутся стены льда. Как только они поглотят нас, мы навеки сгинем в вечной мерзлоте!
– Это… нехорошо, – после некоторых раздумий заключил царь.
– Очень нехорошо, – кивнул Филарет. – Гвардейцы ничего не могут противопоставить хладу. Сейчас мы заняты лишь ожиданием неизбежной смерти.
– И как же нам быть?! – с округлившимися глазами спросил Дисмос.
– Мы должны отправить призыв о помощи, – словно разговаривая с ребенком, продолжил архиепископ. – В Империи идет война, и никто просто так не отправит войска для защиты нашего захолустного мира. Я обращался с просьбой к Церкви, но и у них нет свободных воинов для крестового похода в наши земли.
– А что могу сделать я?! – взвизгнул Дисмос. – Откуда мне взять армию?
– Скифос подарил Империи не одно поколение известных алхимиков. Как бы Церковь Единения ни презирала их околоеретическое искусство, в данный момент мы не можем пренебречь даже такой помощью. Отправьте послание, предложите им все, что только можете предложить. Алхимики непременно найдут способ, как справиться с хладом и теми, кто распространяет его.
– О, мой дядя был алхимиком, – вспомнил Дисмос. – Кажется, он еще жив… Надо сообщить ему…
– Конечно, – снова кивнул Филарет. – Пусть он узнает.
– Принести чашу! – рявкнул монарх, внезапно вспомнив, что он здесь царь.
Уже через несколько минут в зале появилась пара слуг в ободранной одежде. Вдвоем они тащили тяжелую бронзовую чашу с песком, по бокам которой мягким светом переливались рунические письмена. Слуги поставили чашу перед троном и тут же скрылись с глаз, как будто их никогда здесь и не было.
Дисмос наклонился к артефакту, однако в этот момент к его горлу подкатила тошнота, и он вновь откинулся на спинку трона, едва не испортив свой и без того потасканный наряд.
– Позвольте мне, – предложил архиепископ. – Скажите, как зовут вашего дядю?
– Евклид! – булькнув, ответил царь. – Как можно этого не знать?
– Прошу простить меня за это упущение, – не слишком учтивым тоном ответил Филарет. – А теперь, если позволите…
Архиепископ отодвинул чашу от трона и поставил ее так, как было удобнее ему самому. Затем он начертал пальцами на песке призыв о помощи и активировал рунный контур чаши. Артефакт ярко вспыхнул, отправляя послание сквозь пространство и время. Когда все закончилось, песчаная поверхность опять стала ровной, словно ее ни разу не касалась рука человека.
– Свершилось, – произнес Филарет. – Теперь нам остается ждать и надеяться, что помощь подоспеет вовремя.
Сановники в зале разом кивнули, и только царь все это время думал о чем-то своем:
– Где мое вино? – крикнул Дисмос, пытаясь что-то нащупать непослушными руками. – Я не вижу кубка!
