Тонкий луч зимнего солнца окрасил комнату Кирлиана в оттенок перезрелых мандаринов, ударил по двум благородным профилям на золоте медали – мужскому и женскому1. Солнечный зайчик попал профессору в глаз, и тот прищурился, но позы в кресле-качалке не сменил. Это была его профессия – смотреть на звёзды.
Кирлиан подмигнул портретам супружеской четы и перевёл взгляд на глянцевую обложку научного журнала. То, что казалось фотографией, на самом деле было творением художника-профессионала, но суть профессорского открытия голограмма передавала более чем полностью.
Чёрные дыры. Белые дыры. Кроличьи норы мироздания. Выдуманный космический корабль с говорящим названием «Alice Liddell» ныряет в гигантскую фиолетово-чёрную воронку, но стоит повернуть журнал под другим углом, и вот уже «Алиса» появляется из бело-голубого сияния в другой, неизведанной вселенной.
Профессор вздохнул и прикрыл глаза. Протянуть бы ещё пару лет, дождаться, когда обсидиановая глыба фотонного звездолёта «Харон» вознесётся в ультрамариновое небо, а потом пропадёт со всех радаров, и… Уйти на покой. Ведь черные дыры гораздо ближе, чем нам кажется. Одним ярким солнечным днем, щурясь на белый снег, ты понимаешь, что это больше не комбинация цифр и букв в звездном атласе, не воронка безвременья, тянущая силы с голубого гиганта, а черная точка на белом снегу. Точка, которая сопровождает твой взгляд на пяти часах циферблата обзора. Точка, которая не видна на стоп-кадрах памяти, но становится неотъемлемой частью онлайн-трансляции в комнату сознания.
Может быть, потом еще пробьет где-нибудь биополе, и червоточина обретет себя в новом качестве, но одно уже не подлежит сомнению. Чем дальше, тем больше в тебе таких пробоев извне, больше точек соприкосновения с темнотой, куда мы все в итоге канем.
И вот с тех пор, как перед моим взглядом маячит плотная туманность в стекловидном теле, с тех пор, как скан ауры рисует отрицательный максимум над сердцем, я задаюсь одним и тем же вопросом.
Что отразится в зеркале, если перед ним будет тьма?
Заявление об увольнении, украшенное размашистой подписью капитана Орлова, замкнуло пятый десяток старомодных бумажных листов с аналогичным содержанием. Научно-исследовательский институт аэрокосмической техники бился в агонии уже два месяца и сегодня, кажется, тихо издох.
Директор института (говорят, далёкий потомок самого Циолковского) потерянно бродил по гулким пустым пролётам, и стены с готовностью подхватывали каждый его шаг, вознося стократным эхом до самой крыши.
Шарк. Рука касается чёрной матовой обшивки космического корабля. «Харон», похожий на доверчивого стрижа, слегка завален набок – позавчера ребята доделывали последние мелочи в системе радиолокации. Стриж оперился и готов лететь, но сильная рука, которая должна была подбросить его в небо, исчезла из поля зрения вместе с топливом для фотонного двигателя.
Шарк. Перед глазами мельтешат чёрные мушки – буквы приказа №28. Заморозка проекта. «Начинают шептать, что ещё будет шанс, что жизнь едва начата, и расходятся по домам, до второго шанса не доживает никто2».
Шарк. Узкий проход между боком «Харона» и стеной. Шарк – впереди другая стена, в ней дверь с надписью «Выход», но дверь эта замурована наглухо, и никто никогда не видел её открытой.
Шарк – и… короткий стук чьих-то каблуков, словно снайперский выстрел в давящей тишине.
– Разрешите обратиться, товарищ директор.
Этого ещё не хватало. Ну и что я могу сказать тебе, капитан Орлов? Что бывших лётчиков не бывает, что на медкомиссии они тебя завалили нарочно, лишь бы побыстрее угробить проект, что…
– Разрешаю, товарищ Орлов.
– У меня тут вот какая мысль появилась, – капитан зашёлся в кашле, но всё-таки выдавил из себя окончание фразы. – Мы были слишком серьёзной и слишком закрытой конторой. Но вот раба, то бишь нас, выпили до дна, и хозяину, то бишь государству, он стал не нужен. Что, если нам попробовать… открыть космос для всех? Ну там, школьников пускать в тренажёры, проводить мастер-классы, тематические фотосессии, брачная ночь для молодожёнов на орбите Зем…
– Цир-рк, значит, хотите устроить? – взорвался директор. – А может, сразу межпланетный бордель? Флаг вам в руки, Орлов. Я не шучу. Назначаю вас исполняющим обязанности на эти два месяца, пока тянется бюрократия. Сможете выплыть – честь вам и хвала. А меня от этого балагана увольте.
Тяжёлые директорские шаги прогрохотали в направлении лестницы, и на стенде вновь воцарилась тишина. Орлов прислонился лбом к прохладному боку «Харона» и закрыл глаза. О, он прекрасно понимал директора, и капитанская гордость в нём самом сейчас вопила как резаная, но, квазар дери всю эту оптимизацию, они оба жили последний год одной и той же мечтой, только один из них предал эту мечту ради закостеневшей ракушки своих убеждений, а второй – нет. И второй не обязан рвать себе крылья и опускать лапки ради первого. Но вот что он, Орлов Евгений Сергеевич, лётчик-космонавт первого класса, простите, бывший лётчик-космонавт, может сделать прямо сейчас и здесь, перед грёбаной дверью, за которой на самом деле – не лестница в небо, а глухая бетонная стена?
Деловитое копошение в дальнем пролёте крыши вывело Орлова из глубокой задумчивости. Капитан поднял голову, поискал глазами источник звука и не смог сдержать тёплой улыбки.
Семейство маленьких серых птичек свило гнездо в прямой видимости одной из камер видеонаблюдения, начисто перекрыв ей добрую половину обзора. Мда-а, это ж насколько всем было наплевать на технику безопасности в последние месяцы, что…
Пресвятой скафандр и космические макароны.
Идея.
Орлов согнулся от беззвучного смеха, но через несколько мгновений рывком выпрямился и, чеканя шаг, устремился к выходу из ангара. Да, придётся какое-то время поиграть в придворного шута, ну, так ему не привыкать – зря, что ли, прошёл он двадцатилетнюю школу семейной жизни? Пусть сильные мира сего будут животики надрывать над его, Орлова, затеей, исправно башляя за продолжение телеэфира, а потом все разом подавятся своими ананасами в шампанском, когда он исчезнет с радаров. И это будет уже не игра в полёт, а самая настоящая космическая миссия. Та, которой Орлов грезил с институтской скамьи. Та, на которую у государства «внезапно» закончились деньги.
Только вот как быть с командой, боги Сети, кого искать? По-настоящему крутые ребята не будут портить себе резюме участием в съёмках орбитального реалити-шоу, а выпускники театральных ВУЗов ему за пультом управления на хрен не нужны.