Пролог
На съемочной площадке телешоу «Любовь придет!» сновала масса народа. Кто-то налаживал аппаратуру, кто-то копошился в проводах, кто-то кричал, по-видимому, требуя от окружающих невозможного, и не дождавшись результата сам пошел искать необходимое. В эпицентре этого хаоса улыбчивая телеведущая – Ева Никольская светловолосая славянка на первый взгляд лет двадцати пяти.
Но мне достоверно известно девушке тридцать лет в разводе, мать одиночка и все же выглядит младше своего возраста!
- Хороший гример у них здесь работает, - прокомментировала я, оглядывая Еву, - и стилист тоже прекрасный.
Молодежная прическа с рваной челкой определенно молодила. Плюс одежда не классического покроя: персиковые брюки и белая майка навыпуск, и остроносые красные туфли на шпильке. Но сразу этого не увидеть, взгляд приковывает яркий логотип шоу на внушительной груди ведущей. Логотип, исполненный в виде двух колец, ее объемам придает еще более выпуклый вид.
- И все ж закрыто, а все равно приковывает взгляд. Леш, подтверди. – Я толкнула спутника, возвышающегося надо мной в поисках поддержки, на что он отреагировал вопросом:
- Что ты сказала?
Поднимаю глаза, упираюсь взглядом в его подбородок и начинаю хмуриться. Понятное дело он меня не слышит, потому что смотрит в зал. Куда именно смотрит догадаться не трудно, и Ева тоже догадывается, поэтому улыбается во все тридцать два и грудь не прикрывает.
- И вот так он слушает супругу, да? Мы же только что из ЗАГСа!
- Полгода как оттуда вернулись. – Поправил он, и взглянул на меня. - Олененок, ты чем-то расстроена?
Я была расстроена, но я не привыкла раскрывать свои карты сразу. И поэтому он услышал лишь скрытое предупреждение, завуалированное интонацией нежности:
- Дорогой супруг, ты можешь пожалеть о своем решении.
- Дорогая супруга, я…
- Что?
- Я говорил тебе, как шикарно ты выглядишь? – улыбнулся самый увертливый мужчина в мире.
- Нет. – Муж начал склоняться к моему лицу за поцелуем. Но при его росте под два метра делает он это медленно, чтобы шею не сломать. Так что пока он достигает цели, я сердито выговариваю:
- Ты успел сказать, что мы приглашены на шоу в честь дня всех влюбленных, что оно снимается за неделю до самого праздника, а это 7 февраля в 12:00. А 7 февраля - это сегодня. И звонишь ты мне в 11 утра, чтобы порадовать. И чему радоваться, если на сборы даже часа нет. И знаешь…
Договорить мне не дали. Мягко привлек и головокружительно поцеловал.
Я обожаю то, как он целуется, как обнимает, как…, а впрочем, я люблю его не за это, а исключительно за все – в комплекте.
- Я прощен? – усмехнулся, глядя сверху вниз.
- Извинения приняты.
- В следующий раз… - начал говорить Леша и я его быстро оборвала.
- Следующего не будет, иначе сделаю восковую эпиляцию груди.
Он меня понял, знает, что я еще возмущена. Понял, что я ему обещаю провести эпиляцию, но характеру не прикажешь, решил подколоть:
- И что ты у себя решила эпилировать? – прищурился, стараясь скрыть улыбку, - там не эпилировать нужно, а стимулировать рост и совсем не рост волос.
- Тебе что-то не нравится? – не отстраняясь от него, сложила руки на месте недостаточно «стимулированного роста».
- Лично меня все устраивает, - тут же выдал созерцатель логотипа на внушительной груди Евы. – Это ты решила…
- Леша… - мое предупреждение потонуло в голосе ассистента режиссера:
- Вы супруги Краснощек?
- Мы. – Ответили мы, позабыв о диалоге.
- Идете вторыми. – Парень написал что-то на своей планшетке и уже собирался удалиться, как вдруг решил подать голос мой благоверный:
- И сколько у нас времени?
- Минут тридцать, может быть сорок пять. - Парень сверился с часами, - минут тридцать точно есть.
Интуитивно поняла, Леша что-то замышляет, но такого подвоха не ожидала – муж понизил голос до шепота и поинтересовался:
- Гримерки свободные есть?
- Леша!
Парень перевел взгляд с Алексея, затем на меня и понимающе улыбнулся:
- Девятая. По коридору и направо, закрывается изнутри, - отрапортовал так, словно парочки на их телешоу постоянно стремятся уединиться. Но мы не такие парочки! Или такие?
- Спасибо. – Просиял супруг. Ассистент режиссера шоу отчалил, загадочно улыбаясь.
- Леша, ты не посмеешь!
- Что значит, не посмеешь? А кто мне только что выволочку пытался устроить? В двенадцать съемки, в одиннадцать позвонил…
Идеально повторив мои интонации, повел к гримерным. Попытки к сопротивлению были бессмысленны, удерживал за талию он крепко. Подвел к двери, не отпуская, открыл дверь, включил свет. Маленькая комнатушка была с двух сторон оборудована зеркалами и столиками, у дальней стены в центе расположился диван, а по углам кабинки для переодевания. Светло, чисто и безлюдно.
- Вот гримерная номер девять, - Леша пропустил внутрь меня. – Вот обновки, - вручил неизвестно откуда возникший пакет. – Время есть. Полчаса или сорок пять минут. Успеешь?
- Да, - я раскрыла пакет, и заглянула внутрь. – Так ты не…
- Ну, почему же, - наши взгляды встретились, и в комнате раздался щелчок запираемой двери, - у нас есть полчаса.
- Пятнадцать минут.
- Посмотрим, - ответил Леша, делая шаг навстречу.
Попытка выкроить на переодевание хотя бы полчаса не удалась.
***
Мы успели вовремя. Выйти с нормально подкрашенными губами мне не дали, Леша уже за дверью гримерки решил закрепить процесс соблазнения жены. И в голове пролетает только одна мысль:
Я люблю своего мужа, очень!
Помада стерта, время вышло, и вернуться к зеркалу мне не дали. Зато ассистенту не пришлось стучаться в закрытую гримерку, а мне краснеть из-за шалости мужа. Леша вообще не стеснялся проявлять чувства на людях, не стеснялся говорить о них или обсуждать, я же полная противоположность. Стеснительная с детства, большую часть юности была недотрогой, вздрагивающей даже от мимолетных прикосновений. По-настоящему ценить тактильную ласку я начала с мужем, и он знает об этом так же хорошо, как и то, что без его тепла я ночами замерзаю.
Когда мы вместе Леша не отпускает моей руки, нежно поглаживая ладошку большим пальцем, он словно ставит печать на сердце и постоянно возобновляет ее не зависимо от окружения, места и обстоятельств. И сейчас, когда мы заняли места для приглашенных гостей, напротив улыбчивой ведущей, он целует мою ладошку, чтобы привлечь меня ближе и тихо произнести:
- Ты блистаешь.
- И я знаю, чья это заслуга.
- Чья?
- Не скажу.
Ева следила за нами с интересом. Можно было не поворачивать головы, чтобы удостовериться, что так же затаившись, за нами следят и все присутствующие в зале. Вот только не вижу я ничего кроме его искрящихся нежностью карих глаз и это стало настолько естественно, что и слышать я в такие моменты я постепенно перестаю. В голове пустота, в теле поднимается волна тепла и щемящей нежности.
