– Слышала новость? – Юля врывается в наш кабинет на двоих, с шумом ставит сумку на стол и обдает сладким облаком духов с примесью никотина. Курила.
Превращаюсь в слух. Даже чуть наклонилась вперед, чтобы не упустить ни единого слова.
– Ну?
Театральная пауза затянулась. Ладони чешутся в нетерпении. Юля – центр всех сплетен офиса.
– Наше издательство выкупили. То есть продали.
– То есть как?
– А так.
– И кому продали? И что теперь будет?
– Девчонки из бухгалтерии сказали, что одному бизнесмену. Он уже владеет одним медиахолдингом. Очевидно, решил еще и нас захватить.
Плюхаюсь обратно на стул. Мягкий, удобный. Я выбивала его у начальства добрых три месяц. Что теперь, прощаться с ним?
Как говорится, новая метла метет по-своему.
Ух… уже ненавижу этого магната.
– Что нас всех ждет, как думаешь? – уставившись в одну точку и подсчитывая в голове, сколько у меня отложено денег в так называемую подушку безопасности.
Бесполезно подсчитывать. Там ноль.
– Не знаю. Уволят, наверное, – глубокий выдох, который я повторяю.
Меня нельзя увольнять! У меня кредит, съемная квартира. И вообще!
В нашем кабинете мне становится тесно и жарко. Душно как аравийской пустыне. Почему такая напасть именно накануне моего дня рождения? И отпуска! Не знаю, что хуже.
– Это тоже по слухам? – решаю уточнить.
Юлька докрашивает чересчур пухлые гиалуроновые губы ярко-красной помадой, промакивает салфеткой, как учат опытные визажисты из соцсетей и как-то наплевательски отвечает:
– Вот завтра он придет и все нам расскажет.
Не оставляет чувство, что коллега что-то не договаривает.
Я в этом журнале проработала добрых пять лет. Меня приняли в качестве внештатного журналиста еще на втором курсе, и я делала различные заметки в раздел моды. Или помогала в организации съемок, ночами мы добивали номер, крутились в постоянном дедлайне. И как мне нравилось все. И нравится.
Весь день думаю над тем, что нас всех ждет. Надо признаться, я одна так заморочилась.
В обеденный перерыв взяла лишь черный кофе и круассан. Хрустящее слоеное тесто встало поперек горла и оставалось там до конца рабочего дня. Мучил до изнеможения.
Будто назло.
– Ты сегодня раньше, Алис, – охранник дядя Леша, который работает здесь еще дольше меня, добродушно улыбается.
– Ну не всегда же до ночи. Я так мужа никогда не найду, дядь Леш.
– Будь осторожной, после недавнего потепления рубанул мороз. Под ногами гололед. А ты вон на каких ходулях, – привстает со своего места и кричит вслед.
Я лишь отмахиваюсь. Настроения общаться нет совсем. И нечего другим его портить.
На улице и правда очень скользко. Еле-еле дохожу до своей машинки. Новенькая. Не из салона, конечно, но все равно моя.
Жму на ключ, красавица дважды мигает и приятно пиликает. Услада для моих ушей.
Короткими шагами добираюсь до нее и понимаю…
Какого черта?
Рядом с моей “жучкой” (Прим. автора: Фольксваген «Жук») вплотную притерся черный, до блеска начищенный седан представительского класса. Глаза слепит. И не могу разобрать своих чувств: я бешусь или завидую?
– Эй, – кричу кому-то, разряжая воздух гневными вибрациями.
Ледяной порыв ветра будто подбрасывает меня. Вся краска приливает к щекам, а пальцы немеют. Эта зима никогда не закончится.
Сильнее вдавливаю острые шпильки сапог в лед и слышу хруст.
Может, проколоть колесо? Не себе, а этому Дубайскому шейху.
Верчу головой из стороны в стороны, будто хозяин этой дорогущей тачки должен выйти из-за угла. Как фокусник, блин.
Он так близко припарковался, что я не протиснусь к водительской двери, даже если решу похудеть до 38 размера.
– Где твой хозяин? – кричи капоту и ударяю по нему.
Разумеется, мне никто не ответил, машина как стояла так и стоит. Как и я, впрочем. Только злость меня в вихрь закручивает, тошнит от скорости вращения.
Сажусь на капот и… сигнализация врубается, словно кто-то с легкостью нажал на воображаемую кнопку. И до чего же громко! Барабанные перепонки изнасилованы и выкручены.
Хозяин неспешной походкой появляется действительно из ниоткуда.
Черное пальто, воротник-стоечка. Оно расстегнуто, белоснежная рубашка заправлена в темные брюки.
Выглядит впечатляюще.
Хм… хорошо сейчас получают водители, однако.
– Ваша? – без приветствий начинаю. – Уберите. Вы совсем не думали, что с таким расстоянием, которые вы мне оставили, невозможно будет сесть в машину?
Двойной сигнал, и ненавистная мне сирена выключается. В мозгу запускаются свои процессы, которым пока не могу дать объяснение.
Водитель долго смотрит на меня, нахмурив брови и чуть скривив губы.
– Вы встали на место, которое закреплено за руководством издательства, – хриплая бархатистость его голоса заставляет встать с капота и замолчать.
Ключ зажигания от машины, лежащий передо мной на столе, подает сигналы. Пищит, вопит, мигает, делает все, чтобы его заметили.
Склизкое неприятное чувство обмазывает нервную систему до последнего нерва.
Эту машину я забрал из салона пару часов назад. Так сказать, на сдачу с покупки издательства.
Получается, немцы разучились делать тачки? Или китайцы и тут умудрились втюхать свое необходимое каждому добро?
– Прошу прощения, – взглядом указываю на прямоугольный ключ, у которого аж пластик того и гляди расплавится от перенапряжения.
Волнуется немец-то.
– Что-то серьезное? – как бы обеспокоенно спрашивает руководитель издательства, который теперь мой подчиненный.
– Надеюсь, это просто ошибка системы. Мороз сильный стукнул, вот и…
Сдулся новенький немец, – добавляю, но лишь извинительно улыбаюсь.
– У нас по периметру офиса установлены камеры.
Киваю. Это мы еще посмотрим. На входе одну неработающую уже приметил.
Накидываю пальто и, не запахнувшись, выхожу через запасной выход.
Машина орет дурниной, уши заворачиваются в трубочку. Там нет никакого регулятора громкости?
Иду на мигающие огни и взглядом упираюсь в… сидящую на капоте свеженького авто кралю.
Замедляю ход, руки сами собой стискиваются в кулаки, челюсть напрягается. Хотелось бы прочистить горло, чтобы привлечь внимание, но подмечаю недовольное лицо мадемуазель, и кашель застревает в горле.
Типичная представительница женского рода, охотница за богатеньким папенькой. Короткая юбка, такой же длины яркий пуховик, распущенные волосы. Духами несет за версту. Сладкие, душные, галлюциногенные.
И каблуки. Хотя… я бы приравнял их к холодному оружию и запретил такие носить под угрозой запрета посещений салонов красоты. Хруст, с которым она раздавливает лед, метко стреляет в сердце.
– Ваша? Уберите! – звонко приказывает.
Руки уперла в бока и дрелью просверливает объемную, кровоточащую дыру промеж моих глаз. Уверенная дамочка.
– Вы встали на место, которое закреплено за руководством издательства.
