1. 1
Только одно занятие я считала достойной тратой времени – шоппинг. Я могла часами ходить по огромному торгово-развлекательному центру и выбирать новую сумочку, лодочки, босоножки или гладиаторы к ней. Я бодро шла мимо магазинов масс маркета, зная, что мне там искать нечего. Зачем их только здесь разместили? Могли бы арендовать площадь где-нибудь в другом месте, а здесь оставить только бренды.
– А эта цыпочка красотка! – вякнул какой-то гопник, идущий под ручку с дружком мне навстречу. Сейчас он получит за «цыпочку». У меня за спиной идет мой телохранитель, и уже через полчаса под ручку он будет идти не с дружком, а с костыльком.
– Ага. Она в самый раз! – облизнулся его дружок, глядя на меня.
Вот же… ничтожества! Сами в свои лет так тридцать и более они выглядят сильно не в кондиции с жирком кило так в двадцать на животе и роже, а смеют пошлые комплименты приличным девушкам развешивать. Были б спортивными красавчиками моих лет – другой разговор! Я бы с ними даже в кафе посидела. Чего мне опасаться с телохранителем за спиной?
Вдруг вспыхнул яркий свет, будто меня осветили мегамощным прожектором. Последнее, что я помнила, в меня полетел маленький золотой, словно снитч, сверкающий шарик. Он взорвался перед моим носом, и я потеряла сознание. Надеюсь, телохранитель меня защитил, иначе мама не только похитителям руки и ноги поотрывает, а также и тем, кто это похищение допустил, несмотря на должностные обязанности. Мама у меня – известнейший своей жестокостью и результативностью прокурор. Врагов у нее больше, чем у меня волос на голове.
Пробуждение можно было назвать каким угодно, но только не милым. Голова раскалывалась в районе лба, словно мне врезали туда сказочную звезду без моего ведома. Стараясь не привлекать к себе внимание, я сглотнула слюну в пересохшем горле и кончиками пальцев коснулась лба. Его прошило болью, зато я убедилась, что никакой звезды, татуировки или хотя бы шишки мне не поставили, пока я была без сознания.
Вокруг было тихо, и я решилась открыть глаза и сесть на полу. Меня оставили в каком-то подвале и даже не связали, что удивительно. А если я убегу? Они даже не рассматривали возможности побега? Если я не вернусь к ужину, мама поставит раком все чины в городе, и меня будут искать полиция, мчс, военные и даже пожарные, не жалея сил. Даже отпускников и командированных вызовут и отправят на мои поиски.
Мельком взглянув на часы, я вздохнула: уже ищут минут двадцать как. Осталось только дождаться, когда GPRS-маячок в моих часах активируют и приедут за мной. В двадцать первом веке все просто. Если бы с меня сняли часы и вообще всю одежду, то и тогда не проблема. На левом запястье мне под кожу вживили еще один маячок специально на критический случай.
Мне нужно всего лишь тихонечко посидеть до прибытия спасателей. Им должно хватить сорока минут, чтобы вызволить меня из рук психопатов, решившихся на мое покушение! Похищали меня уже далеко не в первый раз, так что к столь незначительному и бездарному времяпрепровождению я привыкла. Ух, как злило! В это время я могла бы заняться более полезным делом! Например, готовиться к вступительному экзамену в тот же вуз, который закончила мама. Она потрясающа, и я мечтала однажды превзойти ее!
– Вроде бы меня совсем не охраняют, – появилась в голове запоздалая мысль. Стоит попробовать выбраться самостоятельно, раз уж обо мне забыли. – Надо использовать шанс. Хорошо, что я на шоппинг всегда конверсы одеваю, а не каблуки.
На этом этапе я застопорилась. В подвале, точнее в бетонной коробке, было светло, серо и сыро. Я встала на ноги, осмотрелась, походила по кругу, но так и не нашла ни двери, ни окна, ни люка. Монолитные стены и пол выглядели неприступными, и тогда я додумалась взглянуть наверх. Меня сверху сбросили? На потолке явно виднелся стык самого потолка с плитой, закрывающей дверной проем.
– Потрясающе! И как мне теперь отсюда выбираться?
Навскидку высота потолков в бетонной коробке не превышала трех-четырех метров, и мои сто семьдесят шесть сантиметров, которыми я так гордилась, не шли ни в какое сравнение. Я в ловушке. Меня успешно похитили и насильно держат в плену. А я еще удивилась, почему это меня не связали? А смысл связывать? Бежать некуда. Никаких предметов, которые я могла бы использовать для самообороны, тоже нет.
Ан-нет, ошибаюсь. В правом кармане джинсов остались ключи от квартиры и почтового ящика. Ими можно воспользоваться как кастетом. Маячок под кожей на запястье пульсировал, сообщая об активации. Наконец меня начали искать нормально! Через бетонную толщу сигнал маячка в часах не смог бы пробиться, а подкожный имел все шансы… если толщина бетонной стены меньше полутора метров.
О, как же я не завидую своим похитителям! Могу себе представить, как мама завела полицейских, и они, озверевшие, бросятся разрывать преступников на кусочки. Допрос будет горячим. А в суде мамин ученик разомнет в фарш то, что от них останется, и ни один правозащитник не сможет ничего сделать. Ха-ха! Не нарушайте, люди, закон, а то вы можете попасть на обед к моей маме! Ух, предвкушаю возмездие!
Через два часа до меня дошло, что обо мне забыли. Вот как обо мне можно забыть? Маячок под кожей пульсировал, но толку с него было, раз меня до сих пор не вытащили? Я ж свихнусь в изоляции! Может быть меня похитили не с целью выкупа или кровавой мести? Если меня к полуночи не будет дома, мама начнет волноваться по-настоящему. Страшно подумать, кого еще она пошлет искать меня, ведь раньше меня никогда не похищали на ночь! Раньше я всегда возвращалась домой к ужину!
Ужин я уже пропустила, о чем меня известили рези в животе. Похудеть до красивого сорокового размера я похудела в ускоренном темпе, заработала проблемы со здоровьем и больше приемы пищи пропускать не имела права. Я так загнусь, если срочно чего-нибудь не поем! Меня здесь замуровать решили? Я все еще сдерживала панику, уничтожая припасенные на случай пробки на дороге несколько карамелек. Вот только сколько я смогу продержаться, раз привычная ситуация выходит из-под контроля?
Грохот сверху вынудил меня отпрянуть к стене и посмотреть на открывающийся люк. Огромную и скорее всего тяжеленную плиту, закрывающую выход единственный выход, поднимал кто-то очень сильный. Навскидку я могла дать этой плите пятьдесят-шестьдесят килограмм. Она тяжелее меня, а я – не муравей. Даже если бы умела летать, мне не выбраться отсюда без посторонней помощи.
Перекрестившись, я понадеялась, что меня пришли спасать. Зря понадеялась. Боевик в бежево-серой форме монаха шаолиня с выглядывающими из-под завернутых рукавов символами татуировок на коже заглянул в бетонную коробку и спрыгнул вниз. Без лестницы и даже веревки. Боевик был невероятно огромен, маскулист, бесчувственен и, казалось, не говорил по-русски, потому что, подняв голову, он выкрикнул другим подельникам что-то на незнакомом мне языке.
