Удивительное преимущество прозопагнозиков
Для меня стало шоком, когда я, будучи ещё в детском возрасте, осознал, что неузнавание мною лиц – это не обычное свойство каждого человека, а беда незначительного процента людей, страдающих редким диагнозом – прозопагнозией. Моя лицевая слепота не позволяет мне визуализировать лица даже самых близких, самых дорогих мне людей. Я узнаю их по голосу, по интонациям, по особенностям походки, по характерной жестикуляции, по мимике и по манере поведения. А их лиц я не вижу ни наяву, ни во сне.
Как стать таким же, как все?!
С появлением новейших технологий, позволяющих компенсировать всё больший перечень проблем со здоровьем, у меня появилась надежда на техническую вооружённость против этого недостатка.
А что, если воспользоваться прибором, расширяющим спектральный диапазон моего зрения? Ведь есть же за пределами зрительных возможностей человеческого глаза и инфракрасные, и ультрафиолетовые цвета!
Стоит ли мне пребывать в пассивном ожидании того, чтобы кто-то другой создал такой прибор?
Да и не сможет человек, не страдающий этим редким диагнозом, понять, оказывает ли создаваемый им прибор положительное воздействие на зрение прозопагнозика. А это значит, что создавать его должен такой же, как я «страдалец».
И почему бы не именно я?
Вот возьму и создам!
Глава 1. Нужно очень-очень захотеть
Моё решение приступить к созданию нужного мне прибора сразу столкнулось с проблемами занудно-практического порядка:
– с чего начать?
– какими знаниями необходимо для этого располагать?
– какие лабораторно-производственные условия необходимы для этой работы?
С этими «умными мыслями» я отправился на «место моей силы». Там я взял две бутылки моего любимого пива, уселся за «свой столик» и залпом выпил первый стакан живительного напитка.
Прикрыв глаза, я вслушивался, как во мне начинает зарождаться какая-то «ценная мысль», и услышал:
– Привет, Слепец!
Вот уже, сколько лет никто не окликал меня по этому школьному прозвищу.
Я открыл глаза и стал бегло осматривать фигуру и иные не лицевые признаки стоящего передо мною «качка».
– Обзовись! – с нарочитой школьной грубоватостью перенаправил я мяч с приветом от этого визави на его же поле с моим запросом.
– Артём Аникушкин.
«Ботаник по прозвищу „Задохлик“?», – я вновь, теперь уже с недоверием, оглядел внушительную фигуру своего бывшего одноклассника.
Оглядел – и обалдел: «Растут же люди!»
– Садись! – махнул я рукой на стул напротив и поставил перед Задох… Здоровяком (!) вторую свою бутылку.
Говорят, для того, чтоб мечта сбылась, нужно очень и очень сильно этого захотеть. Я понял, что с этой задачей я справился блестяще, когда Ботаник поведал мне, где и кем он теперь работает. Оказалось, что он возглавляет группу специалистов, создающих – подумать только – прибор, расширяющий спектральный диапазон человеческого зрения!
– Стервец! Ты-то мне и нужен! – заорал я на Артёмку и, комкая слова, ломая фразы, изложил ему суть своей мечты.
Ещё с первого класса Артёмка поражал нас, слегка тормознутых оболтусов, своим умением схватывать всё с полуслова.
Он воспламенился моей идеей.
– Какое важное прикладное значение может оказаться у нашего прибора! Выводить людей, страдающих прозопагнозией, из лицевой слепоты!
Глава 2. Сами они слепыши!
Артёмка привлёк меня к участию в испытаниях их прибора в качестве подопытного животного.
– Давай, наш подопытный кролик! Смотри через окуляры на фотографию этого человека. Запомнил?
Убираем.
А теперь попробуй отыскать его лицо среди других похожих лиц на этих трёх фотографиях.
– Ай да кролик! Ай да сукин сын!
Теперь усложним задачу: отыщи его на этих десяти фотографиях!
Через час интенсивной зрительной нагрузки я развалился в кресле, а, когда вновь приник к окулярам, чтобы испытать работу прибора в ещё более широком диапазоне, то в ужасе отшатнулся и сумел вернуть себе дар речи только после трёх порций коньяка.
– Ты что, чёрта увидел?
– Почти. Вокруг нас так много астральных сущностей! Они все выглядят по-разному. Среди них я видел особенно отвратительных. Думаю, они очень опасны.
Артёмка, а затем и все члены его группы поочерёдно старательно сверлили взглядами пространство через окуляры своего прибора, но никаких астральных сущностей не увидели. Зато их удалось зафиксировать с помощью видеорегистратора.
Я уникум или это одно из неожиданных проявлений прозопагнозии?
Опытами с другими «страдальцами» было установлено, что такова особенность зрения прозопагнозиков.
Значит в этом случае мы зрячие, а все остальные – слепыши!
Теперь со мною и с группой таких же, как я, работают специалисты другого профиля. Ожидается, что результаты этой работы принесут множество удивительных и полезных для науки открытий.
Оказавшись на электрическом стуле, он произнёс:
«С моей смертью перестанет биться самое доброе сердце на земле».
На нём было много крови.
Иные убийства он совершал спонтанно, без раздумий и колебаний. Как-то так получалось: просто взял и убил.
Что творилось при этом у него в голове?
Что могло вселить в него убеждённость в том, что в его груди бьётся «самое доброе сердце на земле»?
*
Что помнилось Василию из его так быстро промчавшийся жизни?
Смертная казнь путём расстрела пугала своей неотвратимостью.
Никто из приговорённых к «вышке» не знал, каким образом приводятся в исполнение такие ужасные приговоры.
Мысли Василия яростно метались от одного края прожитых дней к другому в поисках хоть какого-то выхода.
Ум ему говорил: «Выхода нет!»
Сердце надрывно выло: «Выход должен быть! должен быть!»
Василию казалось, что ничего не должно было привести его к такому жизненному финалу.
Ему действительно так казалось.
*
Вот мысль Василия, подталкиваемая ужасом перед смертной казнью, метнулась в край раннего детства.
Вечно пьяный отец.
От отца всегда исходит злость на всё вокруг.
Василий прячется от него.
Не попадёшься на глаза, – не будешь битым.
Мать таит во всём своём облике безмолвную мольбу: «Бей, но не до смерти!»
И отец бьёт.
Бьёт потому, что чувствует каким-то звериным чутьём боязливое ожидание жены, физически воспринимает её предощущение от впечатывания его твёрдого кулака в её левую скулу. Это ли не провоцирующий телепатический посыл для агрессора? Кулак получеловека-полузверя без промаха бьёт в то самое место, которое его уже «ожидает».
Жертва привычно сомлела.
Теперь ударов будет очень много. И будет больно. Но избиение закончится, потому что всё когда-нибудь кончается.
И боль когда-то пройдёт.
Нужно лишь потерпеть.
Василию страшно смотреть на то, как отец избивает мать. Но это зрелище парализует его волю, приковывает к себе его охваченное страхом внимание и вколачивает, вколачивает ему в голову какую-то ужасную программу.
