На краю стою
Повесть о настоящей любви и настоящем мужчине
Любовь не знает границ. Только пограничников.
Из фольклора
Она всегда отвечала негромко и нехотя, потому что устала повторять ему то, что они оба прекрасно знали.
– Нет, первый раз я так боялась, что, кроме страха, ничего не чувствовала. Честно. Зато потом… Особенно когда тебе дали первый отпуск. Помнишь? Сразу после свадьбы тебя вызвали – была какая-то тревога, какой-то сигнал про большую партию наркоты. И тебя не было две недели. А потом… потом ты приехал – в пять утра, весь какой-то прокопченный, пыльный, небритый. И набросился на меня прямо в прихожей. Прямо в прихожей схватил, прижал к стене, поднял на руки и… Вломился как таран! Целовал и вбивал в стенку так – я думала: Господи, сейчас дом развалится, соседи ментов вызовут…
Но по ходу рассказа воспоминания заводили ее, голос садился и уходил куда-то вглубь – туда, откуда они, все женщины мира, черпают чувственность и умопомрачение самых сакральных минут своей жизни.
А он…
Сидя напротив нее за полутемным кухонным столиком, он уже видел совсем другое: Памир и беспощадно ослепительное солнце, обжигающее – нет, не обжигающее, а буквально жалящее глаза и кожу, как рой безжалостных пчел, от которых некуда деться. Плюс шестьдесят в тени, но откуда взяться тени, когда ты стоишь на посту, на вышке среди скал и горных кряжей, раскаленных так, словно сам Всевышний готовится изжарить на этих камнях твои мозги, печень и душу. И в этом пекле на тебе армейский камуфляж, тяжелые ботинки, подвески боезапаса, рация, бинокль и, конечно, «АК-47». Ты торчишь на этой вышке, как кусок мяса на острие шампура, а под тобой – ну совсем рядом, каких-нибудь триста метров вниз – ледяной поток горной реки Бричулы и змея дороги в Китай и Афганистан. Гюльфара – крохотная среднеазиатская республика, на любой карте не больше копейки – втиснута, как колышек, между Китаем, Таджикистаном и Афганистаном. Кажется: на кой ляд им, российским погранцам, жить тут, в развалинах древней крепости Чирчулак, наскоро оборудованной под казарму и блокпост, и охранять границу какой-то азиатской Гюльфары в горах Бадахшана? Но ляд, то есть смысл, есть. Именно через Гюльфару катят из Афгана в Европу тонны наркоты – да, да, не килограммы, не пуды, а именно тонны героина, гашиша, опиума и прочей дури. И ты, стоя на вышке, должен еще издали высмотреть (или учуять нутром), в какой из этих огромных фур, которые, кроша в пыль щебенку горной дороги, с ревом взбираются сейчас к твоему блокпосту на Бричулинском перевале, – в какой из них очередная партия.
Андрей был гением такого сыска. Ощупывая в бинокль каждую колонну и каждую фуру от кабины до колес, он нутром угадывал, где заначен контрабандный груз. И по рации сообщал Власову:
– Первый, первый! Я пятый. Встречай гостей.
«Первый», то есть майор Власов, начальник погранзаставы, был всего на три года старше Андрея, контрактника с трехлетним стажем, и потому они были на ты. Майор выходил к шлагбауму, поднимал руку, и колонна тяжелых фур послушно тормозила на мосту через Бричулу.
– Глуши моторы! – кричал майор водителям, и те покорно глушили.
В наступившей тишине Власов, отвернувшись от облака пыли, пережидал, пока ветер отнесет это облако в сторону долины, откуда чабан Файзи гнал к перевалу свою тощую отару каракульских овец.
Андрей спускался с вышки, шел к майору.
Там, у КПП, открыв кабину переднего грузовика, водитель-китаец сверху вниз приветствовал майора:
– Салам алейкум, камрат офисер!
– Ага, – говорил Власов. – Что везем?
– Телевизор «Самсунг», камрат офисер!
– Сколько?
– Многа-многа, камрат офисер!
– И куда едем?
– Далеко, камрат офисер. Ошен далеко. На Урал.
– Документы.
Сидевший рядом с водителем лысый здоровяк передал водителю пачку накладных и паспортов, тот протянул их майору.
Майор изучал документы, паспорта водителей и сопровождающих груз.
Сидя в своих кабинах, водители и сопровождающие напряженно ждали.
Лысый щелчком выбил сигарету из пачки «Мальборо», чиркнул зажигалкой, но зажигалка не зажглась, и он нервно чирнул снова.
Майор засек это и приказал китайцу:
– Открывай.
Китаец со вздохом спрыгнул из кабины, обошел фуру, ключом открыл запертую заднюю дверь.
Отара Файзи вышла на мост и зацокала копытами в сторону Китая. Чабан на ходу приложил правую руку к сердцу – по-восточному поприветствовал майора.
– Опять в Китай? – сказал майор.
– А что делат? – вздохнул чабан. – Каракульчи, сам видиш, как собаки, худые.
Действительно, в Бричуле все пастбища уже выгорели под этим зверским солнцем, а в Китае на летниках – летних пастбищах в горах – еще видны обширные пятна зеленой травы. Чабан прогнал своих овец через мост, и Андрей, переждав отару, подошел к майору, вместе с ним заглянул в фуру. Там от пола до потолка ровными рядами высились картонные ящики с заводской маркировкой «SAMSUNG. TV-set 17 inches. Made in China».
Майор почесал в затылке.
– Будиш вытаскиват? – спросил китаец.
Майор искоса глянул на Андрея.
Андрей едва заметным кивком показал вперед, и майор отдал китайцу документы.
– Езжай!
– Спасиба, камрат офисер! – обрадовался тот, торопливо запер фуру и побежал в кабину.
Остальные водители с облегчением завели моторы, и колонна тронулась, с ревом покатила мимо Власова и Андрея, накрыв их облаком пыли из-под огромных колес.
Но, пропустив шесть фур, Андрей решительно шагнул на дорогу и поднял руку, перекрыв путь последней машине.
Грузовик тормознул буквально в сантиметре от него, шофер высунулся из кабины:
– Чего тебе?
Колонна проехавших фур тоже притормозила, прижалась к обочине.
– Выгружай! – приказал Андрей шоферу последней фуры.
– Охренел? Все проехали! – изумился тот и жалобно посмотрел на майора.
Но Власов лишь повторил слова Андрея:
– Выходи. Разгружай.
Спустя двадцать минут почти сотня картонных ящиков рядами стояла на земле подле последней фуры. Все ящики были открыты, на каждом высился новенький телевизор «Самсунг». Два пограничника с собаками обходили ящик за ящиком. Собаки обнюхивали и ящики, и телевизоры. Лысый здоровяк, водитель-китаец, шофер последней фуры и еще трое курили в сторонке и насмешливо наблюдали за русскими погранцами. Когда собаки дошли до последних телевизоров, Лысый с открытой издевкой сказал майору:
– Ну? Может, включить их? Москву посмотрим, футбол…
Собаки, обнюхав последние ящики, сели на землю, а их проводники, разведя руками, доложили Власову:
– Все чисто, товарищ майор.
Майор вопросительно глянул на Андрея.
Андрей медленно двинулся вдоль ряда ящиков с телевизорами. Пройдя штук десять, поднял глаза на Лысого и увидел, как тот, пряча торжествующую ухмылку, щелчком выбил сигарету из пачки «Мальборо».
