Громкий стук в дверь отбивал молотом в моей голове,
причиняя дикую боль. Громко выматерившись, убрал женскую ручку со своей груди и
еле встал. Комната слегка закружилась, а к горлу подобралась тошнота. Рухнул
пятой точкой на кровать и дал себе время, чтобы тошнота немного отступила.
— Тарас, твою мать, открывай!
Ещё немного и дверь точно выломают. А голос за ней безумно
знакомый, злой и мне ничего хорошего не сулящий. Вот только бы головную боль
убрать, и я встречу брата в полной боевой готовности.
— Принесла нелёгкая…
С трудом натянув шорты, медленно двинулся к входной
двери, морщась при каждом ударе в неё. Вот на хрена так стараться и барабанить?
Что он хочет этим добиться? Хотя плевать. Не привыкать.
— И тебе доброго утра, братец.
— Олень, уже давно обед, — Вован толкнул меня в
грудину плечом и быстро зашёл в квартиру. — Как же от тебя воняет!
— А ты свали по-тихому и не нюхай.
Я криво усмехнулся и ушёл в ванную. Во рту словно
пять кошек с удовольствием справили свою нужду, а потом блаженно отдали Богу
душу. Справив нужду, намеренно долго чистил зубы. Душ мне принять братик точно не
даст. Подмигнув своему отражению, отметив лёгкую припухлость под глазами от
вчерашних вливаний, вышел из ванной. На меня тут же обрушился гнев родича.
— Я же тебя просил по-хорошему!
— Да, но…
— А ты, сучий выродок…
— Не надо.
— Надо! — Вова встал вплотную ко мне и слегка
приподнял голову, чтобы смотреть в глаза.
Любил эти моменты. Моменты, когда из-за своего роста
и телосложения чувствовал превосходство. Но сегодня это не работало. Брат
пускал пар через ноздри, зрачки его опасно сузились, а руки были плотно сжаты в
кулаки. И если он захочет меня ударить, я позволю ему это сделать.
— Ты обещал прийти! Тебя ждали! Моя дочь тебя ждала!
А вместо этого опять удрал на свои гонки и нажрался до свинячьего визга.
— Прям уж так.
— Ты даже не помнишь, как мычал в трубку!
Крик брата вызвал новую волну боли, а к горлу
подступила тошнота. И что я вчера вливал в себя, что сегодня так хреново? Помню,
начал с конины, потом Руслан принёс текилу, пару парней взяли пиво, Юлька
появилась и дальше провал.
— Сорян.
— Тарас! Ты задолбал! Тебе уже двадцать семь, а всё
детство в жопе играет. Ещё словечки эти. Детский сад!
Брат психанул, ударил кулаком по стене и ушёл на
кухню. Я поплёлся следом, борясь с тошнотой и злющей болью в затылке. Порывшись
в аптечке, достал болеутоляющее и залпом осушил бокал.
— А мама тебя ещё и защищает…
— Я её не прошу, — знает ведь, как давить на слабые
места.
— А ей и не надо. Она тебя и такого мудака любит.
— Да хватит обзываться! — терпение лопнуло. — Ну,
забыл я про днюху племянницы, исправлюсь. Приеду к вам завтра, заберу малую и
покатаю на своём байке.
— Только через мой труп!
— Начинается, — закатил глаза и упал на стул.
Сейчас бы ещё пару часов поспать, а не слушать
нравоучения от старшего брата. А я точно знал, что они вот-вот начнутся. И я
морально приготовился.
— Если ты дурак и ходишь по краю со своим
двухколёсным монстром, то я своим ребёнком рисковать не позволю!
— О’кей, договорились.
— Нашёл бы нормальную работу, взял ипотеку, женился.
Мать внуков хочет.
«Понеслась». Я хмыкнул и скрестил руки, давая брату
выговориться.
— А вместо этого ищешь смерть на своих гонках! И что
это за место такое — «Полигон»?
— О, а это что-то новенькое!
— Не ёрничай, а отвечай.
А смысл его посвящать? Ну, расскажу, что Полигон —
это место сбора байкеров, да и простых любителей двухколёсного транспорта,
чтобы не только погонять, но и пообщаться, обменяться опытом, подшаманить
мотоцикл и просто приятно провести время.
— Место за городом для таких самоубийц, как я.
— Очень познавательный рассказ.
— Теперь ты передёргиваешь, — кое-как улыбнулся,
молясь, чтобы лекарство быстрее подействовало. Хорошо хоть тошнота отступила.
— Значит так, — Вова сел напротив и сцепил ладони в
замок, — приходишь в себя, вечером приезжаешь к матери, там будет и твоя
племянница. Извиняешься и приятно проводишь с ними время.
– А если…
– Это не всё, – брат жестом остановил мой протест, –
и обязательно купишь куклу моей дочери. А какую именно – позже скину фотку. И
это не обсуждается.
– А если всё же нет?
– Тогда я набью тебе морду и приволоку сам.
Вот это и впрямь было смешно. Он точно не сможет
причинить мне боль, вернее ту, о которой мечтает. Я подался вперёд с намерением
спровоцировать брата, но резко остановился. В его глазах читалась жалость.
Жалость ко мне. И как же это противно осознавать! Откинулся на спинку стула и
закрыл лицо руками, тихо в них застонав.
– Тарас, – Вова тихо позвал меня.
– Прости, ты прав. Я конченный мудак, мне реально
жаль.
– Приятно, что осознаёшь.
– Да, рад, что тебе приятно, – отнял руки от лица, –
и я сделаю, как ты просишь.
– Твою мать, Тарас, я не прошу, а требую!
– Пусть так. Скажи маме, что вечером приеду.
Старший брат с улыбкой поднялся на ноги и кивнул. Я
уже было выдохнул, но тут начался второй акт. Из единственной комнаты моей
съёмной квартиры вышла Юлька в одних трусиках и деловито прошествовала к
раковине. Не обращая на нас внимание, она выпила полный стакан воды, кивнула
нам и ушла в ванную.
– И это нормально?
– Ну, да, – пожал плечами, еле сдерживая смех.
– Нормальная девушка в жизни не позволит себе такого
выступление в голом виде.
– Она нормальная, просто не стесняется своего тела.
Теперь старший Аверин закатил глаза и двинулся к
входной двери.
– Детский сад, младшая группа.
– Ага. И не писяй в мой горшок, – поддержал Вована и
быстро закрыл за ним дверь.
***
— Привет, мам.
Мне понадобилось полчаса, чтобы собраться с духом и
зайти в отчий дом. Сидел на своём слегка потрёпанном Suzuki, облокотившись на руль, и смотрел
на дом, на мимо проходящих людей, подмечая изменения. Мама разбила у калитки
две новые клумбы, пестрящие яркими низкими цветами. Брат поменял забор, и
теперь вместо сетки рабицы стоял двухметровый надёжный забор из профлистов.
«Мог бы предложить, обязательно помог бы», — промелькнула эгоистическая мысль.
Я всегда мечтал быть лучше брата, но получалось всё наоборот.
Вроде не специально, а косячил по-страшному. Сам не понимал, как это выходит.
Родители реагировали, как и все остальные: ругали, наказывали, разговаривали. А
потом всё повторялось. И они, в конце концов, опустили руки. После смерти отца
я нашёл себя в скорости, в жажде драйва. Назанимал денег и купил первый свой
байк. Мама плакала и просила бросить эту затею, а я лишь стал реже к ней
приезжать. За шесть лет можно на пальцах рук и ног пересчитать мои появления у
мамы, которые всегда заканчивались слезами и мольбами прекратить самоубийственные
гонки.
