Мраморный пол был начищен до зеркального блеска. Мужчина внимательно посмотрел на свое отражение. Элегантный смокинг, черные брюки, аккуратно выглаженная белая рубашка, очки в тонкой оправе, идеальная прическа – типичный представитель профессорского состава Варшавского университета, в одном из зданий которого и проходил этот прием. И никто не знал, что очень скоро в этом здании прогремят выстрелы.
Впрочем, мужчина был не совсем прав. Взяв бокал шампанского с подноса, который нес официант, он обратил внимание, что у того под мышкой спрятана кобура. Конечно, на таких мероприятиях, где собираются многие видные люди Российский империи, всегда полно охраны, но сегодня ее было чересчур много. Похоже, они знали о его задании.
Но мужчина не собирался отступать: он был уверен в надежности своей маскировки и, кроме того, он был приучен доводить любое дело до конца. Не торопясь, он поднялся по широкой лестнице на второй этаж, периодически останавливаясь и беседуя с другими гостями. Никто из его собеседников и не догадался, что под маской интеллигента-профессора прячется безжалостный убийца.
Обогнув богато украшенную лепниной колонну, мужчина наконец заметил ту, что была его целью. Не заметить ее было трудно: молодая красивая женщина в красном платье с открытой спиной привлекала взгляды всех присутствующих.
Впрочем, это объяснялось не только ее молодостью и красотой, но и ее положением в обществе. Анна Леонидовна Краснокутская – Верховный Комиссар Российской империи, женщина с железными нервами и бульдожьей хваткой. Из-за ее юного для такого поста возраста (а ей едва исполнилось двадцать семь лет) почти все население империи считало Анну любовницей Императора.
Но мужчина знал, что это не правда. Просто Краснокутская – очень умная, способная и решительная девушка. Недаром ее прозвали «пожирательница мужчин». За глаза, разумеется.
Однако именно таланты Анны Леонидовны и привели к этой неминуемой развязке. Мужчина не любил убивать женщин, тем более юных, тем более красивых. Но она слишком близко подобралась к его шефу, а, значит, подлежит ликвидации.
В данный момент комиссар беседовала с начальником Генштаба, генерал-полковником Борисовым и заместителем директора ФСБ полковником Черепаниным.
Мужчина сделал еще два шага по направлению к своей жертве, а затем окликнул ее:
– Комиссар! – и, когда она обернулась, нажал на маленькую, незаметную кнопочку на своих очках.
Два мельчайших куска металла, самые маленькие пули в мире, вылетели из оправы и мгновение спустя вонзились точно в зрачки карих глаз Краснокутской.
Не успел еще никто отреагировать, как мужчина оттолкнулся от пола, взмыл в воздух и, провернувшись вокруг своей оси, ударил в висок ближайшего официанта-охранника. Уйти через окно было невозможно – они все оказались зарешечены. Оставался один выход – пробиваться с боем.
Все это пулей пронеслось в голове убийцы, когда он, совершив кульбит и одновременно выхватив пистолет из кобуры убитого им охранника, приземлился на ноги и начал стрелять. В одну секунду еще трое служителей закона были убиты, а двое тяжело ранены.
Но и в императорской гвардии служат профессионалы. Мужчина успел обернуться на выстрел и даже нажать на курок, но пуля, выпущенная оказавшимся позади него охранником, вошла ему точно в лоб.
Тело убийцы рухнуло на пол, и вокруг него тут же стала расплываться лужа крови.
Антон Дмитриев работал охранником в тюрьме особого назначения «Цитадель» уже десять лет. В здешних камерах сидели самые жестокие и опасные убийцы и насильники. Даже тюремщикам не сообщались их имена во избежание самосуда.
Антон иногда задумывался, почему бы просто не казнить всех этих преступников, а не тратить на их содержание огромные средства. Впрочем, эти мысли он держал при себе, тем более что за его работу ему платили большие деньги. А сама она была, мягко говоря, несложной: просто сидеть на посту и следить за тем, чтобы никто из его подопечных не покинул пределов своей камеры.
Но такого просто не могло случиться: на прогулки заключенных не выводили, решетки были под напряжением, а еду им доставляли специальным лифтом прямо в камеру, и он был таких размеров, что ни один человек туда бы не забрался.
Однако сегодня размеренное течение службы Дмитриева было нарушено. Впрочем, это касалось всего персонала тюрьмы, а не только его. Неожиданно к ним нагрянул военный министр, генерал-полковник Черепанин, и потребовал встречи с одним из заключенных.
И вот сейчас Антон вместе со своим напарником Борисом Целовальниковым шагал по направлению к камере 425, где томился заключенный под номером 5667.
Кто он и что совершил, Антон не знал, но ему было известно, что этот преступник сидит в тюрьме со дня ее основания, то есть уже более двадцати лет.
– Пришли, – раздался в тишине голос Бориса. – Включи освещение, – попросил он напарника.
Антон направил фонарик на стену и нашел выключатель. Он нажал на кнопку, и коридор позади охранников, и камера, находившаяся перед ними, оказались залиты ярким светом.
Оба тюремщика зажмурились и открыли глаза только через несколько секунд, когда те привыкли к новому освещению. Перед ними, за решеткой, стоял мужчина среднего роста, атлетического телосложения, с длинными седыми волосами. Внимательно окинув Антона и Бориса взглядом своих серых глаз, заключенный ухмыльнулся и спросил:
– С чем пожаловали, господа?
Борис подошел к тумблеру и перевел его в другое положение, отключив ток. Антон же подошел к решетке и, вставив ключ в замок, повернул его. Затем он дернул дверь в свою сторону и, быстро отскочив на два шага, произнес:
– Заключенный 5667, на выход!
– Вас предупредили, что я очень опасен, – довольно констатировал мужчина, выходя из камеры и, кажется, не замечая надетые на ноги кандалы.
Антон и Борис ничего не ответили: им запретили под страхом уголовного преследования разговаривать с этим заключенным. Встав по бокам от него, охранники дружно скомандовали:
– Вперед!
– Как скажете, – ответил мужчина и пошел прямо по коридору.
Генерал-полковник Черепанин стоял у окна в кабинете начальника тюрьмы. Самого начальника тут не было: его, как и остальной персонал, личная охрана министра не подпускала к кабинету ближе, чем на двадцать метров.
Черепанин думал о предстоящем разговоре. Он все еще сомневался в правильности своего решения. Да, когда-то он оставил заключенного 5667 в живых, полагая, что когда-нибудь ему потребуется его помощь. И в то же время в глубине души генерал-полковник надеялся, что такой миг никогда не наступит. Но, судя по всему, он все-таки наступил.
