Глеб
– Девчонки, привет! – Макс сияет, словно начищенный унитаз.
Его внимание привлекли две девицы, гарцующие по набережной без шапок, в тонких колготках и на высоченных каблуках, – и это в такую-то холодину.
«Курицы безголовые», – отворачиваюсь, едва взглянув на них. На ходу заледеневшими пальцами сдираю с головы мягкий защитный шлем.
– Как дела, красавицы? – продолжает Макс, фривольно поигрывая бровями.
«Пасть у этого паршивца, похоже, никогда не закрывается», – думаю я, раздраженно подталкивая Макса вперед.
Мы идем по холодным, влажным камням, и соленая вода мелкими каплями стекает с наших лиц на шеи.
– Привет! – одна из незнакомок машет ему рукой.
Другая тут же толкает подругу в бок, чтобы прекратила.
– Не надо, Макс, – устало выдыхаю я, придерживая товарища за локоть.
Сильное течение сегодня не раз испытывало нашу выдержку и ни на секунду не давало расслабиться. Но я ждал позднюю осень: хотел оседлать ту самую дерзкую волну, которая приходит после небольшого шторма в сопровождении порывистого южного ветра, – поэтому чувствую сейчас настоящее удовлетворение.
– Спорим, я меньше чем за минуту уболтаю обеих на веселый вечер в нашей компании? – Макс суетливо перекидывает массивную доску для серфинга из одной руки в другую и крепче прижимает к телу.
– Задрал, – качая головой, ступаю на деревянный пирс. – Отстань от них, а?
Меня все чаще стали раздражать нездоровая озабоченность друга и его же откровенная неспособность сосредоточиться в нужный момент на важном деле.
Макс со вздохом провожает взглядом несостоявшихся жертв своего обаяния:
– Ради тебя стараюсь!
Наклоняюсь и с остервенением сдираю гидротапки с ног. «Пусть лучше ступни вмерзнут в доски, чем заледенеют внутри этого орудия изощренных пыток».
– Думаешь, я не способен самостоятельно найти девушку на ночь? – стряхиваю с волос капли воды. – Пожалуйста, не приставай к каждой юбке, чтобы отыскать мне компанию на вечер.
Зажимаю тапки под мышкой, крепче хватаю доску и ускоряю шаг.
– Глеб, я в курсе, что ты давно уже большой мальчик, но в последние недели две ты злой как собака. Вот я и решил, что нужно просто немного расслабиться…
Сплевываю в сторону и оглядываюсь:
– Слушай, Швецов, я просто сосредоточен на деле, ясно? Ты ведь знаешь мои правила: никаких баб, пока обрабатываем очередного клиента.
Конечно, Макс не верит. Он хмурится:
– Помню.
– Отлично, – довольно киваю я.
До здания базы, где мы переоденемся и сможем согреться, остается метров пятьдесят.
– И тебе тоже не надо отвлекаться.
Хотя в случае со Швецовым читать нравоучения бесполезно – слова непременно улетят в пустоту.
– Недотрах сделал из тебя монстра, – слышится из-за спины.
Но я не оборачиваюсь.
Мое внимание привлекает девушка, сидящая на одной из скамеек на бетонной набережной. Странная поза, не свойственная представительнице женского пола: корпус наклонен вперед, локти уперты в колени, ноги широко расставлены, голова опущена, взгляд устремлен на кромку моря.
Незнакомка одета в длинный черный плащ, капюшон низко надвинут на лоб, будто ей хочется спрятаться в этой одежде ото всех. Но даже с такого расстояния мне в глаза бросается мертвенная бледность ее кожи – такое не свойственно местным. Она задумчиво смотрит вдаль и, кажется, не моргает.
– Слушай, Дым…
– Заткнись хоть на минуту, мне нужно подумать, – прошу друга, направляясь к базе.
Продолжаю сверлить взглядом странную девушку, но мысли уже заняты другим: прокручиваю в голове детали будущей аферы. Снова и снова. Это помогает не только продумать все до мелочей, но и составить план Б – на всякий случай.
– О’кей, – Макс послушно затыкается.
Найти цель, втянуть ее и обработать – это только полдела. Выйти сухим из воды всегда труднее. И тут без моего мастерства и природного чутья никак не обойтись.
Когда мы переступаем порог здания базы, на нас обрушивается звуковая волна: работающий телевизор на стене долбит музыкой, посетители маленького кафе оживленно переговариваются друг с другом, болтливые туристы (хрен знает зачем ошивающиеся в приморском городке практически зимой) осаждают прилавок с сувенирами.
Мы проходим по коридору, прорываемся сквозь толпу серфингистов, собравшихся возле склада с инвентарем, и заходим в раздевалку, где оставили свою одежду.
– Почему нельзя было снять гидрик возле машины? – ворчу я.
Меня привычно раздражает многолюдность подобных мест. Освобождаюсь от костюма, как от второй кожи: быстро и ловко. Вешаю его на дверцу шкафчика и взлохмачиваю мокрые волосы, чтобы поскорее высохли.
– Помоги стащить, – просит Макс, прислонив доску к стене.
Неспособность взрослого мужика самостоятельно снять гидрокостюм раздражает еще больше. Помогаю товарищу, тихо матерясь себе под нос.
Смотрю на часы: нужно поторопиться.
– Ворочай булками, Швед, – говорю, кидая в спортивную сумку сырые перчатки, тапки, шлем.
Затем вытираюсь, надеваю брюки, носки, тонкий свитер, пальто и кожаные туфли. Швецов в это время, не торопясь, проверяет сообщения в телефоне.
– Ты долго? – Терпение у меня заканчивается.
– Не стони, Дым, – усмехается Макс, пряча телефон и обтирая шею полотенцем.
– Шевелись!
Выношу одну за другой доски, оформляю их хранение на местном складе, подписываю нужные бумажки, расплачиваюсь наличными. Когда возвращаюсь в раздевалку, Макс все еще одевается и что-то тихо напевает.
– Хуже бабы! – замечаю, подхватывая обе сумки.
– Да иду я, – смеется Швед, набрасывая куртку.
Мы выходим в общий зал с деревянной отделкой и десятком маленьких столиков. Жизнь здесь по-прежнему кипит.
– Подожди, я возьму кофе, – говорит Макс, подмигивая очередной курице, сидящей с журналом возле окна.
– По дороге возьмем, – заявляю безапелляционно и направляюсь к выходу. – Я…
Но ничего не успеваю добавить, потому что в тамбуре на полной скорости налетаю на ту самую девушку, которую видел на набережной.
– Ой, – срывается с ее губ, когда она отлетает от моей груди, точно от массивного отбойника.
Она едва удерживается на ногах – только потому, что я успеваю среагировать и подхватываю ее под локоть.
Достаточно высокая, но хрупкая. Худенькая. Я даже бы сказал, изможденно тощая. В момент столкновения большой черный капюшон слетает с ее головы, обнажая лицо: идеальный овал, пронзительные серо-синие глаза и почти бесцветные пухлые губы.
Высветленные волосы длиной до плеч, взметнувшиеся от столкновения, опадают обратно, как в замедленной съемке, – на редкость аккуратными прядями, прямыми и ровными. Я делаю глубокий вдох, и мой нос улавливает нежный аромат цветов и дождя, исходящий от них.
– Простите, – хрипло говорит девушка, опираясь на мою руку в попытке восстановить равновесие.
