Пришла я в себя внезапно. Очнулась от сильной боли в животе. Неприветливый лес окружал меня, и уже темнело. Накрапывал дождь, жутко каркали вороны. Было прохладно, похоже, стояла поздняя осень, на деревьях пожухлая желтая листва, под ногами грязь.
Почему-то я сидела у дерева, прямо на траве, точнее, это выглядело как мох, только мягкий. Я наконец осознала, что это не сон, а странная реальность. Невольно подняла руку, осмотрела ее. Изящная кисть, тонкие пальцы, кожа молодая, свежая, без морщин.
Но как? Мне же пятьдесят три года.
Тут же мелькнула мысль, что те ангелы были не плодом моего воображения, а действительно перенесли меня в новое тело и новый мир.
И что, теперь я снова молода?
Боль опять пронзила низ живота, о ней я позабыла на некоторое время. Я начала лихорадочно оглядывать себя. На мне было несвежее длинное платье из какого-то жуткого сукна зеленого оттенка, со кружевом по лифу и подолу. Сверху надето что-то длинное и темное. Похожее на плащ или накидку.
Едва тянущий мучительный приступ чуть отпустил, я попыталась подняться на ноги. Придержалась рукой за дерево, поднялась. На удивление, мне это удалось легче, чем раньше, и снова пронеслась мысль о том, что тело у меня словно помолодело.
Почему я одна в лесу в этот поздний час, в каком-то жутком старомодном одеянии?
Я снова опустила взгляд и увидела, что подол моей юбки весь в грязи. Но большую оторопь у меня вызвал огромный живот, растягивающий все складки кошмарного платья.
– Я что, беременна? – пролепетала себе под нос, осматривая свою небольшую грудь и спутанные светлые волосы, которые длинными прядями падали мне на плечи.
Накрапывал нудный дождь, и я уже довольно сильно промокла.
Снова меня пронзила сильная боль в животе, да так, что я согнулась и вновь тяжело опустилась на мох. Понятно, почему я сидела, болевые приступы были так сильны, что стоять на ногах просто не хватало сил.
В этот момент подул ветер, и мокрые пряди залепили мне лицо. Я начала брезгливо убирать их, не понимая, отчего не собрала такие длинные волосы в хвост или в прическу, чтобы они не мешались. Ведь последние лет десять я вообще не носила волосы распущенными.
Дождь разошелся сильнее, ледяными каплями орошая мне лицо. Я ощущала, что все мое тело продрогло от холода.
Начала ощупывать себя руками. На голове была жесткая шляпка с небольшими полями, они хотя бы немного закрывали лицо от ливня.
– Барыня, голубушка! Вот вы где! – раздался вдруг громкой голос рядом.
Обернувшись, я увидела, как ко мне стремительно приближается пухлая женщина в темном длинном платье, плаще и черной шляпке. Неприметное простое сукно, из которого была пошита ее одежда, наводило на мысль о том, что передо мной служанка или гувернантка.
– Я уж полчаса вас найти не могу, думала, случилось с вами что-то! – заверещала женщина, уже склоняясь надо мной. – Что ж вы на земле-то сидите? Давайте помогу вам встать.
– Очень сильно живот болит, – застонала я и поразилась своему молодому нежному голосу. У меня, Зинаиды Степановны Матвеевой, голос был низковатый с рождения.
– Как же иначе? Так и должно быть, – закивала женщина угодливо и помогла мне встать на ноги. Она начала отряхивать рукой в перчатке мою грязную мокрую юбку. – Схватки у вас, еще с утра начались.
– Схватки? – опешила я.
Все-таки я была беременна, вот отчего такой огромный живот, да и боль характерная. Сразу вспомнилось, как я рожала в молодости.
Снова тянущая боль внизу живота пронзила мое тело. Боль была невыносима, и я не понимала отчего. Ведь обоих сыновей я рожала быстро, без напряга, за пару часов. Про таких, как я, говорят: «Родила как сходила в туалет». А в сейчас боль была такая, что, казалось, разрывала все внутренности.
Я едва стояла на ногах, пошатываясь. Служанка придерживала меня за талию.
– Так больно, даже дышать трудно, – промямлила я, когда боль чуть отпустила.
– А как же унимающий боль отвар, который я вам давала? Он совсем не помог вам, барыня?
– Похоже, что нет, – ответила я, все еще не привычная к своему мелодичному молодому голосу.
– Тогда пойдемте быстрее, пока вы еще можете. А то я вас никак не донесу одна-то, если что. Вы только, барыня, больше не уходите от меня, я вас потеряла, – сокрушалась служанка.
Она сильнее ухватила меня за талию и почти поволокла за собой. Мне казалось, что я очень легкая, стройная, только мокрое платье делало меня неповоротливой.
Долго ходить по мрачному лесу в дождь и темень совсем не было желания. Тем более в моем интересном положении при схватках. Вообще непонятно, почему я не в доме? Или не в усадьбе, если я какая-то там барыня. Отчего брожу здесь со служанкой? Может быть, мы шли к врачу или повитухе? Судя по нашим старинным одеждам: платьям в пол с кружевами и шляпкам – и обращению ко мне, я находилась в мире, похожем на имперский период нашего времени.
Удивительно, что ангелы отправили меня именно сюда. Ведь я совсем не знала, как себя вести и что говорить. В прошлой жизни я не была барыней. Только если за пару жизней до того. Но я, естественно, об этом ничего не помнила.
В голове роилось множество вопросов, но я боялась задавать их женщине. Я даже не знала, как ее зовут. Да и собственное имя тоже хотелось бы знать. Я напрягала память, пытаясь хоть что-то вспомнить о себе теперешней. Или хотя бы ухватить воспоминания той, что до меня жила в этом молодом теле, но все было напрасно. Я не помнила абсолютно ничего.
Потому я решила как-то все узнавать сама.
– Куда мы идем, ты знаешь? – спросила я осторожно, чтобы она не поняла, что теперь в теле ее барыни другая душа и сущность.
Обратив на меня недоуменный взгляд, женщина произнесла:
– Как же, барыня, к сторожке лесника. Она недалече живет, может, примет нас. Мы же так вроде хотели? Укроемся хоть от дождя. Переждем. А то мы уже мокрые все. Может, даже на ночь нас приютит лесник.
– Хорошо, – согласилась я, пытаясь понять, что вообще происходит. Но девица как-то странно смотрела на меня.
– Что с вами? Вам совсем нехорошо, барыня?
Опять я согнулась от боли.
– Да. Долго еще идти?
– Нет, тут недалече, вон там, за тем сосняком, его изба.
– Тогда, наверное, доковыляю.
– Я помогу вам, облокотитесь на меня, – предложила она и, сокрушаясь, добавила: – Жаль, что отвар-то мой целебный закончился.
Тут в мое сознание ворвалось какое-то смутное воспоминание о том, как эта женщина подносит к моим губам небольшую кружку, и я пью. Напиток тот невероятно противный на вкус и горький до ужаса, аж в горло не лезет. И это точно были воспоминания той самой молодой барыни с тонкими руками, в теле которой я сейчас оказалась.
