Я тревожила давящую тишину стуком каблучков, расхаживая по комнате. Перебирала в уме варианты побега. Остановилась около окна, подняла взгляд к затянутому серой пеленой клочку неба. Окаймлявшие его верхушки осин покачивал упорный ветер, молодые листочки трепыхались, словно посылали тайные сигналы кому-то далёкому и всемогущему. Дождь собирался ещё вчера, но так и не собрался, а сегодня дело наверняка окончится ливнем. Погода не для пеших прогулок. Однако я не сомневалась, что придётся выбраться из ловушки и совершить дальний поход.
Повернулась, оперлась на подоконник ладонями, осмотрела то, что в самое ближайшее время покину: натёртый до блеска паркет, забитый лёгкими романами книжный шкаф, кушетка — можно прилечь, укрыться мягким пледом и читать… Тепло. Чисто. Тихо. Надоело! Всмотрелась в стекло дверцы шкафа, отражавшее вцепившуюся в подоконник невысокую светловолосую девушку в костюме из тонкой шерсти: юбка до середины голени, рукава пиджачка укорочены, по краю выглядывает кружево белой блузки. Как хочется влезть в домашнее фланелевое платьишко! Но я даже не брала его с собой — в гостях следует одеваться элегантно. Вздохнула, оттолкнулась от подоконника и снова стала вышагивать по кругу, старательно избегая выложенных на паркете символов графства Боннт. Можно целыми днями щеголять в мятой пижаме нечёсаной и неумытой — никто меня здесь не видит. Вместо знакомства с потенциальным женихом попала в заточение.
Первые после приезда дни радовалась одиночеству. Дома такой роскоши просто не могло быть. Где бы я ни уединилась, одна из шести сестёр обязательно раскроет убежище. Самая младшая только научилась ходить и пока не доставала меня, довольствуясь мамой и няней. Но по опыту я знала: недолго ждать момента, когда крошка Лу по прозвищу «последняя попытка» переключится на старшую сестру. На свою беду я умела придумывать игры и развлечения для младших, и все семеро хорошо это усвоили.
Теперь в моём распоряжении четыре комнаты уютного флигеля и цветник с крошечным фонтаном. Поначалу я мысленно благодарила графа за то, что он не спешит представлять меня сыну — встреча с незнакомым молодым человеком пугала. Пусть это ни к чему не обязывающая формальность, и я твёрдо настроилась отказаться от обручения, но как сделать это деликатно? Приличия требовали хотя бы изобразить раздумья. Однако ожидание затягивалось. Через неделю отшельничества меня одолела жесточайшая тоска: я скучала по родителям, сёстрам, нашему славному замку, окружённому величественными горами. За свои семнадцать с половиной лет я нигде так подолгу не гостила, тем более одна. Непрошеные подозрения заворочались в душе — меня, старшую дочь герцога Далеора, хитростью выманили из дома и оставили в заложниках. Но зачем? Если Боннты не прочат меня в жёны единственному сыну, на что я им?
Глупой меня никогда не считали, но сейчас я сама сомневалась в том, что способна нормально рассуждать. Нелогичность происходящего и полная беспомощность превратили мысли в хаос вопросов и восклицаний.
Письма домой остались без ответа. По самым грубым расчётам должно было прийти уже два или три. Горничная сжигает мои послания в камине вместо того, чтобы относить на почту? В этом случае родные, обеспокоенные молчанием, пришлют гонца за разъяснениями. Вряд ли граф захочет ссориться с двоюродным братом короля. Здесь что-то другое. Что же?
Покидая дом, я рассчитывала посмотреть, как живут на равнине, и отдохнуть от суеты. С первым не очень-то получилось, зато со вторым — явный перебор. Почти месяц не вижу никого, кроме бессловесной служанки.
Стоило вспомнить старуху — она тут как тут! Высохшая, словно таранка, пучеглазая Фани Туут просочилась в комнату. Зная свой недостаток, она всегда смотрела в пол, но вид имела надменный. Во всяком случае, в моём обществе.
Я не смогла удержаться от вопроса:
— Граф прислал за мной?
Старуха едва заметно покачала головой, на сморщенном лице промелькнула тень брезгливости. Похоже, я у неё вызывала ничуть не больше симпатии, чем она у меня.
— Я собираюсь на почту, — сказала она сухо. — Нет ли писем, леди Аделия?
Старушечий голос напоминал неисправный патефон, и я всегда вздрагивала при первых звуках.
— Сейчас! — метнулась к конторке, достала из ящика письмо, проверила, надёжно ли оно запечатано, и протянула служанке. — На моё имя ничего не приходило?
Фани, не удостоив меня ответом, выскользнула за дверь.
После ухода служанки я запаниковала. Куда старуха относит письма? Что если Фани собирает подруг и читает мои послания, сопровождая каждую строку едкими пояснениями? Ничего предосудительного письма не содержали: я сообщала, что до сих пор не видела жениха, что страшно соскучилась по дому, передавала приветы и поцелуи сестрёнкам. Опасаться огласки не стоило, но всё-таки было неприятно думать, что кто-то чужой копается в моих чувствах.
Никогда бы не заподозрила в некрасивых поступках слуг в нашем доме, все они были удивительно милыми, обожали хозяев и особенно их дочерей, но унылые часы, проведённые за чтением второсортных романов, посеяли во мне сомнения в людском благородстве. Парочка-тройка персонажей, как правило, оказывалась совершенными подлецами, и среди слуг таковых было не меньше, чем среди господ.
Разволновавшись, я решила развеяться. Надо подышать, пока дождь не зарядил. Обулась в массивные ботинки с высокой шнуровкой — именно в них я намеревалась бежать отсюда, но эту пару мне купили недавно, и лучше будет, если ноги привыкнут.
Ветер набирал силу. Я замерла на крыльце, размышляя, не вернуться ли за накидкой. Не стала. Огороженный высоким забором участок можно обойти минут за десять, так что даже из дальнего уголка в случае внезапной перемены погоды добегу, не слишком промокнув. Гравий дорожек хрустел, напоминая о горных тропах, где я частенько бродила. Как же любили мы с Лотой, Вантой и Зои собирать эдельвейсы! На высоте температура на два-три градуса ниже, мы одевались в беличьи душегрейки, но рукам было холодно держать корзину — ношу таскала я, а сестрёнки скакали по утёсу подобно горным козочкам. Видели бы родители эти кульбиты!
Лента воспоминаний прервалась. Я уткнулась в кованую решётку. Между прутьями не пролезть. Они шли в два ряда с отступом на полчетверти, а вверху оканчивались вензелем: между распахнутых крыльев — меч. Изображения летающего оружия постоянно попадались на глаза и с некоторых пор вызывали у меня всплеск раздражения. Графу стоило сделать символом дома засов с амбарным замком! Поднялась на носочки, пытаясь ухватиться за верхнюю планку. Можно подтянуться и попробовать перелезть. Увы, с прошлого раза я ничуть не подросла. Быть может, притащить из дома стул и попробовать с него? Лучше сделать это перед рассветом, чтобы кто-нибудь, гуляя по парку, не наткнулся на леди, штурмующую забор. Вряд ли это будет выглядеть эстетично, особенно если учесть, что удобной для этого одежды в дорожном сундуке не имелось. Я с досадой ударила кулаком по кирпичному столбу, держащему решётку — вот глупая, почему не захватила костюм для верховой езды?!
