После разрыва с женой Чарли Уотерстоун долго не мог прийти в себя. Снова и снова он пытался разобраться в том, что произошло между ним и Кэрол. Почему она так с ним поступила? Кто дал право этому подонку Саймону вмешиваться в их с Кэрол отношения? Но в глубине души Чарли прекрасно понимал, что Саймон скорее всего ни в чем не виноват, а это означало, что винить во всем он должен только самого себя.
В один миг рухнула вся его жизнь. И Чарли решил бросить все, даже работу, которая стала ему ненавистна. Формально Чарли считался в отпуске, но он знал, что больше не вернется в Нью-Йорк, да и в Лондоне, где он прожил почти десять безоблачно счастливых лет, делать было больше нечего. Он не волновался по поводу своей карьеры дизайнера. Чарли был убежден, что, останься он в Нью-Йорке, эта дурацкая работа прикончит его как профессионала гораздо вернее, чем годы бездействия. Лучше он будет преподавать архитектуру в каком-нибудь колледже.
Впрочем, на ближайшие полгода он запланировал для себя лыжные прогулки и путешествия; Чарли давно лелеял мечту отправиться в путешествие по странам Европы, чтобы осмотреть все старинные замки, достойные внимания. Кроме того, он подумывал о том, чтобы взяться за кисть и написать маслом несколько картин. Раньше у него на это вечно не хватало времени.
Но что ему делать теперь? До Рождества оставалась всего неделя. Это должно было быть первое Рождество, которое он встретит один – без Кэрол! Самым разумным казалось уехать недели на две отдохнуть, покататься на горных лыжах.
На всякий случай Чарли заказал карты Вермонта, Нью-Гемпшира и Массачусетса. Горнолыжное снаряжение можно было взять напрокат прямо на месте, поэтому заранее беспокоиться о нем Чарли не стал.
Чарли чувствовал себя как мальчишка, решивший удрать на Дикий Запад. Он только что послал к черту блестящую карьеру, но, как ни странно, нисколько об этом не жалел. Должно быть, он спятил, и это было… прекрасно!
Итак, он упаковал вещи, взял напрокат машину и направился к ближайшему выезду на федеральное шоссе. У развязки он ненадолго остановился и разложил на коленях карты. Куда он поедет, Чарли не знал. Может быть – в Вермонт? Насколько он помнил, в Вермонте не было недостатка в головокружительных склонах, к тому же место это было не слишком посещаемое.
Чарли знал, главное – не оглядываться назад. Там не было ничего такого, о чем следовало пожалеть или взять с собой. Взгляд его был устремлен вперед, а по лицу блуждала улыбка. У него не было ничего. Ничего, кроме будущего.
* * *
Прибавив скорость, Чарли внимательно смотрел на дорогу. Машина прекрасно слушалась руля, и Чарли подумал, что впервые в жизни он сам вершит свою судьбу.
До границы штата Вермонт оставалось совсем немного, и Чарли надеялся добраться туда засветло. Снег продолжал сыпать так же густо, видимость упала, и дорога стала небезопасной. Показался залепленный снегом указатель: «Добро пожаловать в Шелбурн-Фоллс».
Это был небольшой аккуратный не то городок, не то поселок, примостившийся у склона горы в долине. Место было открытое, снежная буря бушевала здесь с особенной силой, и Чарли вынужден был расстаться с мыслью сегодня добраться до Вермонта. Ехать дальше не стоило – по такой погоде это было даже рискованно.
Неожиданно он заметил аккуратный домик. На калитке висела небольшая табличка: «Палмер: ночлег и полупансион». Это было как раз то, что нужно.
Хозяйкой пансиона оказалась очень милая, пожилая леди. Глэдис Палмер вот уже семь лет сдавала комнаты гостям, и хотя деньги для нее были не самым последним делом, общение было гораздо важнее. К сожалению, гости бывали у нее по большей части летом, поэтому приезд Чарли стал для нее настоящим подарком судьбы.
Глэдис сразу прониклась к нему симпатией. Ей очень давно не встречался человек, который бы так пришелся ей по сердцу. Она знала, чтó может предложить ему. Тепло ее дома и тепло ее сердца, убежище от непогоды и утешение в невзгодах – Чарли отчаянно нуждался во всем этом, когда постучался к ней в дверь. Но и сама она не только давала, но и получала. После того как трагически погиб ее сын вместе с женой и маленькой дочерью, зима – в особенности Сочельник, канун Рождества, – стала для нее самым трудным временем года. В эти холодные месяцы она чувствовала себя особенно одиноко и была рада отвлечься от своих горестных воспоминаний. Глэдис предложила Чарли остаться и на Рождество, и тот с радостью согласился, без колебаний изменив свои планы.
Узнав, что Чарли архитектор, Глэдис показала ему дом, построенный в стиле шале, доставшийся ей в наследство, который был особенно дорог ее сердцу. Чарли сразу влюбился в этот дом. Ему не терпелось узнать про него как можно больше, и Глэдис рассказала все, что ей было известно. Этот дом построил в 1792 году хорошо известный в здешних местах французский дворянин для своей возлюбленной Сары Фергюссон – женщины поистине необыкновенной судьбы.
Очарованный красотой дома, его изысканным убранством, Чарли уговорил Глэдис сдать ему шале. Ему казалось, что в конце концов он нашел то место, которое так долго искал, место, где он мог чувствовать себя дома. А Глэдис была благодарна богу, который послал ей Чарли. Или это была судьба?!
Однажды вечером Чарли зашел в спальню… и увидел в центре комнаты женщину в длинном голубом платье. Он замер, а женщина улыбнулась и протянула ему обе руки, словно хотела что-то сказать, но Чарли так и не услышал ни звука. В следующую минуту незнакомка исчезла за занавесками. Не сразу Чарли догадался, что это была не кто иная, как сама Сара Фергюссон… вернее, ее призрак.
Заинтригованный, Чарли решил выяснить все, что только можно, об этой женщине.
В местной библиотеке, где его крайне нелюбезно встретила молодая библиотекарша, Чарли нашел старинные книги и в одной из них обнаружил портрет женщины, которую уже видел накануне Рождества в своей спальне. Последние сомнения отпали – ему явился призрак Сары Фергюссон де Пеллерен.
* * *
На новогодние праздники Чарли поехал на небольшой горнолыжный курорт в Клэрмонт. Здесь-то он и познакомился с очаровательной малышкой Моник Виронэ. Девочка каталась совершенно одна, и Чарли заговорил с ней. Из разговора он узнал, что родители девочки развелись, что ее отец – профессиональный горнолыжник, а сама Моник приехала сюда со своей мамой. В молодой женщине Чарли сразу узнал ту самую нелюбезную библиотекаршу. Франческа Виронэ при первой же встрече поразила его своей резкостью. Она была, несомненно, красива, но во всем остальном напоминала вмерзший в лед осколок стекла – незаметный, но способный до крови располосовать неосторожную руку. И вряд ли, подумал Чарли, кому-нибудь удалось бы растопить этот лед и отогреть ее застывшее сердце. Как он ошибался!
