Утро можно было считать добрым. Дафна Сарреван проснулась, чувствуя свое тело, как один сплошной синяк, но это ее почти не огорчало.
Несмотря на тягостную боль, Дафна бодро вскочила с постели, метнулась в ванную, в которой провела не более получаса так как очень спешила – сегодня помимо заветных выходных еще один праздник. И чтобы не ударить в грязь лицом, Дафна считала своим долгом сделать кое-что первее всех.
Заплетя волосы в косу, выудив из шкафа новенькое платье, – новизна его заключалась преимущество в немятости – Дафна выскочила из комнаты, оставив дверь нараспашку. Нечего было бояться, что в княжеском замке кто-то рискнет сунуться в комнату заслуженного Миротворца.
Тот, к кому она так спешила, уже стоял посреди коридора, спросонок потягивая руки и, тем самым, занимая собой весь упомянутый коридор.
– Ты хромаешь! – сквозь зевок воскликнул юноша, преображая зевок в белозубую улыбку. – Как бабка старая.
– Дикой Онец, с днем рождения! – Дафна поддала скорости и бросилась парню на шею. Тот тут же сжал ее в объятиях. – Желаю оставаться вечно молодым, чтобы твоему здоровью все завидовали, а сам ты наконец избавился от тяги к зубоскальству!
– Празднуем?
– Празднуем!
– Можно не орать? – в коридоре появилась третья фигура, заставившая Дафну наконец отпустить своего друга.
– Это я еще не орал, – отозвался Дикой. – Орать я буду на вашей свадьбе, если доживу до этого события, конечно же.
Дафна каждый раз краснела, когда речь заходила о ее свадьбе, а ее жених, при этом, каждый раз изображал подобие улыбки. Если речь заходила о злорадной усмешке, надменной ухмылке – это выходило у него лучше всего – или же о безумном оскале, то с этим проблем не возникало. Улыбаться же с добрыми помыслами у него выходило туго.
– Я хотел сегодня. Ты сам оказался против.
– Конечно! – возмущенно воскликнул Дикой. – Потому что это день моего рождения! Сущий эгоизм отнять его у меня!
– Рей, – Дафна подошла к своему жениху, взяв его под локоть. – Может ты порадуешь меня, и скажешь, когда день рождения у тебя? А то три года бок о бок, а никто так и не знает.
– Потому что я не помню, – закатил глаза Рей, заметно смягчаясь от ее близости.
Дафне всегда нравилось наблюдать эту метаморфозу в нем. В такие минуты он казался как никогда живым.
– Когда свадьба!? – воскликнул Дикой, как делал каждый раз, когда о нем хоть на секунду забывали.
– Через неделю, – улыбнулась Дафна. – Совсем уже скоро.
Внутри у нее все трепетало. Она проживала самую лучшую свою жизнь и была до невозможности счастлива. Она жила в роскошном замке, занималась любимым делом, у нее был лучший друг, почти что брат, который праздновал свой двадцатый день рождения, а еще через несколько дней у нее свадьба с любимым мужчиной. Что может быть лучше?
– Где мои подарки? – насупился Дикой, скрещивая на груди руки.
Дикой представлял собой концентрацию контрастности – будучи рослым обладателем нехилой мышечной массы, лицо его часто напоминало физиономию беззаботного подростка, щеки которого еще не тронула щетина. Физиономия эта все время выдавала с десяток разных эмоций, неподдельных и чистых.
– Вечером, – улыбнулась Дафна, набираясь мужества держать оборону – Дикой сам не свой до подарков, особенно в свой день.
– Ты меня не поздравил, – к счастью, друг нашел себе другую жертву.
Рей непоколебимо выстоял против укоризненного перста, направленного в его грудь.
– Поздравляю, – все же выдавил он.
– А твой подарок? Ты же не забыл?
– Мой тебе подарок, – Рей вздохнул. – В том, что я так и не придумал повода тебя убить. Не благодари.
Отношения Рея и Дикоя можно назвать странными хотя бы потому, что они не просто разные, а прямо диаметрально противоположены друг другу, и дело не в характере, как можно было уже заметить. Но все же, если идти от меньшего к большему, то разности выражались вот в чем: Дикой был болтлив, Рей же молчалив; Дикой громко хохотал над всеми и над собой, Рей едва ли мог расщедриться на ухмылку, а если дело касалось его самого, то он скорее зарубит того, кто посмеет подшутить над ним; Дикой переживал за все и сразу, Рею же были чужды такие вещи, как сострадание, а жалость для него происходила от слова «жалить»; Дикой легко сходился с любым существом, Рей же порой не понимал и собственную невесту. Ну и в довершении, наиболее существенным их различием было то, что Дикой рожден был созданием света, иначе ангелом, Рей же – демон во плоти.
И как-то среди них затесалась ведьма по имени Дафна Сарреван, словно бы ставшая между ними барьером и точкой единения.
– Зайдем к Море? – предложила Дафна, переводя взгляд с ангела на демона. – Она просила.
– А могла бы сама зайти! – возмутился Дикой. – В конце концов, мы такую работу выполнили, я едва себя по костям собрал!
– Мора? Сама? – усмехнулась Дафна
– Да я так, для словца, – Дикой первым зашагал по коридору в сторону княжеского кабинета.
Прижавшись к плечу Рея, Дафна не могла не улыбаться. Уже забылась хромота и вообще все остальные части тела, претерпевшие побои. Работа Миротворца порой была легкой, но чаще всего имела последствия насильственного рода, чаще всего, именно в сторону самого Миротворца. Спасти похищенную принцессу, одолеть злого дракона, заточить волшебника, пожелавшего поработить весь мир – вот чем, если вкратце, занимались Миротворцы. Дафна, Рей и Дикой и были этими самыми Миротворцами.
В кабинете княгини, как всегда, пахло табаком, вишней и медом. Солнечный свет заполнял комнату, обволакивая своим теплом. Однако же, войдя в кабинет, почти у всех настроение резко скакнуло вниз. Только Рей оставался невозмутимым, потому что таковым он был всегда.
– Знакомое лицо, – проговорил он, даже не удосужившись поприветствовать княгиню Мору.
– Коттерштейн, – осадила его княгиня, но Рей не обратил на это внимание, разглядывая странную гостью.
Дафна невольно вздрогнула, увидев незнакомую женщину. У той была осанка, что называется, палка в позвоночнике, до того прямая, что казалась неестественной. Светлые волосы волнами рассыпались по плечам, подчеркивая бледноватый овал лица. Женщина была молода и очень красива, но в ее золотистых глазах мелькало что-то высокомерное, нахальное. И платье на ней было дорогим, казалось даже, что дороже, чем у самой княгини.
– Позвольте вам представить, – со вздохом Мора поднялась из-за своего стола. – Верховная Судья севера, госпожа Майдана Лафей.
– Точно, вспомнил, – отозвался Рей, усаживаясь на стул, хоть ему никто и не предлагал. – Помнится, вы вели одно из последних громких дел.
Дафна села рядом с ним, чувствуя так себя более в безопасности. И хоть ничего ей открыто не угрожало, чутье подсказывало остерегаться незнакомой женщины. С Реем же она могла не опасаться. И словно подтверждая свою силу перед непреодолимыми каверзами судьбы, что могли подкинуть бед, Рей сжал ее ладонь, да провел пальцем по ее обручальному кольцу. Он всегда был готов ее защитить.
