Глава 96
– Ой, амэхая! Какие люди! Ваше Сиятельство, – поднявшись с места, склонился в поклоне Левинсон Анатолий Абрамович, тот самый старый портной у которого я когда-то заказывал себе костюмы для себя, как для графа.
Правда, вскоре ему уже пришлось мне и княжеские официальные одеяния шить. Зато всё остальное, не связанное с официальной одеждой, я заказываю у его сына Эммануила.
– И вам добрый вечер, Анатолий Абрамович. Вот, решил по старой памяти к вам заглянуть. Костюмы новые заказать. Посоветоваться, и послушать умного человека, – улыбнулся я, прекрасно помня, что ни один мой визит к этому портному не начинался без маленького спектакля.
– Таки я не совсем понимаю, о ком вы говорите. Что может старый портной посоветовать столь блистательному Сиятельству. Хотя погодите... Всё ли в стране в порядке? Здоров ли государь? – на полном серьёзе спросил Левинсон, пытливо уставившись на меня поверх своих бутафорских очков с тоненькими стёклами.
– Кгхм-м, – откашлялся я от неожиданного вопроса, и успел при этом отрицательно помахать рукой, – Наш Император в полном здравии.
Вроде бы смешной вопрос мастер задал, но его тоже можно понять. Каждый раз, как только я у него появляюсь, я заказываю себе официальные костюмы и мундиры для нового, следующего титула. Оттого Анатолий Абрамович вполне обоснованно соотнёс мой визит с заказом следующего комплекта официальной одежды со здоровьем Императора.
– Отличная новость, но тогда я решительно не понимаю, о каких новых костюмах идёт речь.
– В чём-то вы, безусловно, правы. Костюмы нужны почти что Императорские, но в том-то и кроется тонкость, что почти. Знаете ли, Анатолий Абрамович, жизнь полна неожиданностей и случайностей. Со мной они тоже происходят, иногда даже гораздо чаще, чем мне бы хотелось. К примеру, не так давно меня угораздило взять в жёны японскую Императрицу. А тонкость таки в том, – не смог я отказать себе в удовольствии чуть-чуть поддразнить Левинсона, – Что я муж Императрицы, но не Император. Кроме того, костюмчики мне нужны не абы какие, а чтобы в них и русские и японские корни отчётливо прослеживались.
– Как я вас понимаю! И да, вы таки обратились по адресу. Кто, как ни старый еврей может иметь свежий и незашоренный взгляд на русские и японские особенности одежды, – возбуждённо потёр Левинсон руки, выбираясь из-за раскройного стола.
Это прозвучало настолько неоднозначно, что я чуть было не рассмеялся, но портной был абсолютно серьёзен. Более того, его мечтательный взгляд, блуждающий по потолку, выдавал нешуточное волнение и этакую творческую эйфорию. Худые, высохшие пальцы, отчаянно терзавшие лоскут ткани, лишь подчёркивали общую картину.
– Я с собой несколько фотографий и рисунков прихватил. Не желаете посмотреть, как в Японии одевались Императоры? – нарушил я затянувшееся молчание, невольно заставив Анатолия Абрамовича возвратиться на землю.
– А... Да-да, это очень важно, – захлопал глазами портной, не сразу сообразив, что я ему протягиваю.
– О-о... От оно как... – услышал я кряхтение Левинсона, который водрузив на нос уже настоящие очки чуть ли не обнюхивал снимки неплохого качества и очень подробные красочные рисунки, – Что могу сказать. Шитьё здесь несложное. Материал специфический, но это я решу. Основные проблемы с вышивкой. Больно уж тут тонкая работа шёлком по шёлку, да ещё с полутонами. Очень много времени потребуется, и цена у такой сложной вышивки нешуточная. Заказывать её отдельно придётся, и хочу сразу вас предупредить, что как бы вышивка не оказалась дороже самого костюма, – отчего-то с непередаваемой национальной грустью поведал мне Левинсон.
– Хм, значит права Аю, – пробормотал я, удивлённо вскинув голову.
– Сомневаюсь спросить, но таки вы о чём?
– Жена мне предлагала японских вышивальщиц сюда к нам перевезти, но я подумал, что их искусство особого интереса в России не вызовет и нет особого смысла тащить их за тысячи километров, если можно попросту привезти их вышивки. А вот про то, что они костюмы и платья могут расшивать, я не сообразил, – покаялся я, вспоминая один из недавних разговоров с Аю.
Поговорили мы с ней как-то раз про японскую вышивку шёлком, когда возвращались с Сахалина и уже не знали, чем себя занять во время долгого перелёта. Оказывается, женское рукоделие у них распространено гораздо шире, чем у нас, и первое время Аю сильно удивлялась, почему у нас так мало вышивок на одежде. Даже для не очень знатной японки кимоно, украшенное вышивками – это общепринятая праздничная одежда, без которой не обходится ни одно торжество.
– Вы так сожалеете, что я готов поверить в то мнение, которое читаю на вашем лице.
– А шо вы на это скажете? – в очередной раз подсел я на волну портного, засовывая руку во внутренний карман, – Как по мне, так они живые.
Я разложил на столе большой шёлковый платок с вышитой на нём картинкой. Растянув ткань растопыренными пальцами, я немного подвигал её, то чуть растягивая, то давая ей собраться плавными мелким складкам.
Левинсон смотрел на кусок шёлка, вытаращив глаза и боясь дышать. Признаюсь, я и сам, когда первый раз увидел искусно вышитый платок, не поверил, что это не фотография или ни какой-нибудь магический артефакт.
Как объяснила мне Аю, эта картина называется "Свидание", но на самом деле там изображено всего лишь две птички и три цветка на ветках неведомого мне дерева. Птички, как живые. Прямо любое пёрышко можно разглядеть. Цветы очень нежные, переливающиеся розовым перламутром и свежестью. Стоит это платок чуть подвигать, и картинка оживает. Волшебство, да и только! Сам своим глазам не поверил, увидев, как может начать жить своей жизнью великолепная вышивка, сделанная рукой мастерицы.
Отдышавшись, портной бросился к своему столу и начал стучать кулаком по никелированной кнопке звонка, отдающейся где-то в глубине служебных помещений его мастерской лихим перезвоном.
– Моню позовите! – крикнул он, не оглядываясь на звук открывшихся дверей.
Между тем, на трель рождённых старым мастером звонков, как на сигнал тревоги, начали собираться люди, а когда места в коридоре перестало хватать, то они стали заходить в зал салона, толпясь у открытых настежь дверей.
– Вот, смотрите, неумехи, что можно сделать при помощи нитки и иголки, если руки растут из нужного места! – наконец-то обратил внимание Левинсон на начавшееся столпотворение.
Он бережно поднял платок со стола, и держа его на открытых ладонях, поиграл складками и падающим светом. Судя по вздохам и возгласам восхищения, работники были впечатлены, а на шум потянулись любопытные из задних рядов. Вскоре у дверей толпилось человек тридцать - сорок, но ближе, чем на два - три шага к Анатолию Абрамовичу никто так и не подошёл.
