Идти на работу не хотелось. Три месяца, как Ирка вышла с декрета и никак не могла подстроиться под бешенный ритм школы с её хамоватыми учениками, бестактными коллегами–учителями и наглым, порой безосновательно-требовательным, начальством. Но, идти надо. Муж остался без работы, и, сейчас, надежда была только на её зарплату. А зарплаты той – крохи. Ну, сколько там молодой учитель получает? Ещё бы платили, а то она, ещё, ни одной получки не видела. Только, обещания. Нет, Игорь, конечно, не пролёживает днями диван, предаваясь безделью. Он, и с Сёмкой погуляет, и покормит его, и, даже, пелёнки с подгузниками состирнёт.
Но, когда их базу ещё не закрыли, зарплата у него была неплохой. Да, ещё и так приносил из всяких усушек и утрусок. У них база была от облпотребсоюза, поэтому, через неё, чего только не проходило, начиная от вещей и мебели, заканчивая продуктами.Так, что, жили хорошо. Не жаловались. Они и на ребёнка решились, потому, что выдели, что вполне тянут. А, сейчас – всё. Капитализм наступил, и централизованное снабжение отменили. Теперь, торговля перешла в частные руки, и база стала совершенно не нужной. Весь персонал сократили, на ворота навесили замок, а, потом, вообще, распродали территорию по частям новоявленным нуворишам.
Игоря такое положение вещей угнетало, он пытался найти работу, только всё безуспешно. Таких молодых, здоровых и голодных много, а работы – мало. Безработица. С тех пор, как, вначале, развалился Союз, а, потом, пошла полным ходом приватизация, предприятия стали закрываться одно за другим, вместо них начали появляться, как грибы после дождя, мелкие торговые точки, обеспечивающие население дешёвым китайским ширпотребом вместо кондового, но основательного и качественного, товара, выпущенного государством. Да и, где, сейчас, это государство? В парламенте драки сплошные. Всё делят что-то. Стыдно телевизор смотреть. Работы нет. На барахолках не протолкнуться от желающих продать свои вещи, хоть за, какую, копейку. А на улицах реклама сплошная. Можно подумать, что у народа денег полные карманы.
Наскоро позавтракали хлебом с салом, запивая всё это жидким чаем. Хоть, сало есть. Спасибо родителям Игоря. Подбрасывают продукты со своего хозяйства. Если бы не они, с голоду ноги протянули бы. У Ирки мать далеко живёт, и с неё взять тоже нечего. Одинокая городская женщина. Сама выживает. А тут, хоть какая помощь. Вообще, родителей мужа Ирка недолюбливала в ответ на их отношение к ней. Слишком прижимистые были. Даже, жадные. Всё себе в кулак, да запазуху. Но, салом и сметанкой делились. Даже, пару раз курицу передавали. Свининку бы ещё. Какой бы борщ можно было бы заделать! Но, и за это поклон в пояс.
Сполоснув чашки, прошла в прихожую, подошла к зеркалу, посмотрела на себя и покрутилась. Выглядит неплохо. Среднего роста, в меру худощавая, в меру фигуристая, с круглым симпатичным лицом, большими зелёными глазами, почти незаметными веснушками на маленьком аккуратненьком носике и волнистыми русыми волосами, свободно спадающими на плечи. Ещё бы одежду соответствующую, вообще бы красавица была. Пальто бы, как у англичанки Василисы. Бешеных денег стоит. Ей проще. У неё любовник богатый. Из новоявленных бизнесменов. А у Ирки – муж неработающий. Тяжело вздохнув, быстро поправила макияж, обулась и, чмокнув своих родных, вышла на улицу.
Школа встретила привычной сутолокой. Дети, помладше, носились по двору, старшеклассники, или стремились быстрее пройти в вестибюль, или, сразу, скрывались за углом, торопясь выкурить сигаретку перед уроками. Подъехала белая восьмёрка, оглашающая окрестности махровым блатняком из динамиков. Из неё выпорхнула десятиклассница в ультракороткой юбочке, послала парню, сидевшему за рулём, воздушный поцелуй и зацокала каблучками к вестибюлю. Завуч стояла на верхней ступеньке крыльца и контролировала прибытие учителей вовремя. Ирка надвинула капюшон плаща поглубже на голову и попыталась проскочить незаметно.
– Ирина Евгеньевна! – раздалось за спиной. – Хочу вам напомнить, что педегог должен быть на рабочем месте не за пять минут до звонка, а, как минимум, за полчаса. Вы уже к уроку должны готовиться.
– Да, Калерия Викторовна. Простите.
Вот, грымза! Вечно со своими придирками. Мимо, вообще, пройти нельзя, чтобы замечание не получить. Быстрым шагом пересекла вестибюль, поднялась по лестнице на второй этаж, прошла по коридору и вошла в учительскую. А там шёл спор. Спорили все, и каждый доказывал свою правду с пеной у рта. Шум голосов, даже, поначалу оглушил. Протиснувшись мимо, брызжущей слюной, химички, она подошла к Таньке, учительнице истории и наклонилась к её уху.
– Что за шум, а драки нет, – прокричала Ирка на ухо подруге.
– Вон, смотри, – Танька сунула ей в руки рекламный буклет. – Торговый дом «Селенга».
– И?
– Типа, если туда деньги положить, навар конкретный получается. Вот и спорят, насколько это так в действительности.
– Понятно. У меня урок сейчас.
– У меня «окно».
– А у меня пятый «Б». А потом девятый «Г».
– Этот девятый «Г», – поморщилась Танька. – Я туда всегда, как на расстрел иду.
Ирка согласно кивнула, потянулась, взяла с полки нужный журнал и поспешила на урок. Дети уже были в классе и, как обычно, ходили, образно говоря, на голове. Пришлось наводить порядок, потом отправлять дежурного мочить тряпку, чтобы стереть каракули, которыми сорванцы успели расписать доску. Всё, как всегда. Даже с закрытыми глазами она может предсказать то, что будет дальше. Вон, Федякин, сейчас, достанет «Сникерс» и сразу откусив половину, будет довольно смачно жевать. Ага. Так и есть. А, вон Яночка Халимова принялась за печенье «Орео». И откуда у людей столько денег? Хоть бы попробовать разок! В желудке противно заурчало. Да. Живёт же кто-то! Сыну уже полтора года. Скоро, тоже, просить будет что-нибудь такое же вкусненькое. А на что?
После третьего урока выпало «окно», и Ирка просмотрела, наконец, буклет. Ничего особенного. Таких фондов сейчас развелось превеликое множество. Вон, Лёня Голубков с экранов не вылезает, всё «МММ» рекламирует. «Властелина» та же ещё. И все предлагают немыслимые деньги. Хотя, может и верно всё это? Говорят, кто-то вложился, и теперь каждую неделю проценты снимает. Можно было бы рискнуть, если бы свободные деньги были. Если бы были. Тут не знаешь, в чём зимой ходить. Сапоги, того и гляди, развалятся. В последний раз сапожник долго молчал и качал головой, но, потом, всё же решился взять на починку.
– Чего задумалась? – присела на соседний стул Танька.
– Да всё об одном и том же, – вздохнула Ирина. – О деньгах.
– А, что о них думать? Тут, думай – не думай, в кармане не прибавится.
