Меня зовут Лиза Брукс, и я – чокнутая психопатка. Не то чтобы я всегда была безнадежно умалишенной. До автокатастрофы я вообще считала себя абсолютно нормальной.
В феврале месяце наша семья перебралась в Шейдисайд. Мне понадобилось какое-то время, чтобы привыкнуть к новому дому, новому городу и новой школе. Это ведь абсолютно нормально, правда?
Сперва, ясное дело, приходилось трудненько. Поначалу я была одна как перст. Тосковала по друзьям, оставшимся в Шейкер-Хайтс. Шейдисайдская школа казалась огромной и непривычной, а большинство ребят, с кем я свела знакомство, проучились в ней всю свою жизнь и успели завести собственный круг друзей.
Я бродила по длинным коридорам из класса в класс, а все кругом болтали и смеялись. Порою возникало чувство, будто меня вовсе не существует. Я слегка застенчива, мне не так-то просто подойти к кому-нибудь и завести разговор. Так что в первые свои недели здесь я чувствовала себя эдакой невидимкой.
Ну а к апрелю начала уже потихоньку осваиваться. Заводила друзей. Много времени, например, я проводила с Сэралинн О’Брайен. У нас оказалось схожее чувство юмора, и обе мы были невысокого мнения о парнях и о школе. Мы считали, что школа – одна сплошная морока, через которую, впрочем, придется пройти, чтоб зажить по-настоящему. И обе были убеждены, что парни, конечно, существа недалекие, но и без них никуда.
Точняк. Никуда. К апрелю я уже обзавелась собственным. Звали его Нейт Гудман. Наше знакомство состоялось, когда я, выходя из столовки, врезалась в него на верхней ступеньке лестницы, отчего он улетел вниз. Я шла, уткнувшись в телефон, вот и не заметила его.
К счастью, Нейт – отличный акробат. Ему удалось благополучно прокувыркаться всю дорогу. Отделался парой ссадин, слегка кровоточащих, но шею все-таки не свернул.
Конечно, я тут же скатилась следом, дабы убедиться, что с ним все в порядке. Нейт сел, помотал головой. Думаю, он был малость ошарашен. Я склонилась над ним:
– Живой?
– Пару секунд назад был, – ответил он.
Я извинилась, наверное, сотню раз и помогла ему встать, чувствуя себя просто кошмарно. Не меньше дюжины ребят остановились поглазеть на нас.
Нейт вытер кровь со лба тыльной стороной ладони.
– Ничего себе не отбил? – спросила я.
– Себе не отбил, а мировой рекорд побил точно. По скоростному падению с лестницы.
– Рада, что у тебя есть чувство юмора.
– Я тоже.
Нейт – парень видный. Он высок и строен, у него прямые темные волосы, которые он гладко зачесывает назад, большие карие глаза и лукавая улыбка, от которой на правой щеке проступает ямочка.
– Ты Лиза, верно? – Он разглядывал меня. – Сэралинн мне о тебе рассказывала. Жаль, не предупредила, какая ты опасная.
Я бросила на него взгляд.
– Да, я очень опасная. – Кажется, это я так пыталась флиртовать. Мне пришлось взять Нейта за руку, чтобы помочь, и теперь я заметила, что до сих пор держу ее. – Откуда ты знаешь Сэралинн?
Он снова вытер кровь со лба, на этот раз рукавом своей черной рубашки.
– Мы росли рядом. В одном квартале.
– Ты в выпускном, да? – спросила я. В кармане джинсов пискнул телефон. Эсэмэска. А, ну ее…
Нейт прищурился:
– Как узнала?
Я пожала плечами.
– Вроде Сэралинн рассказывала.
Мы с ней учимся в начальных классах старшей школы. Не по душе мне это название, «начальные классы», и признаться, что я в одиннадцатом, почему-то было неловко.
– Ты бы показался медсестре, – сказала я. – Вон, лоб рассадил.
Нейт кивнул.
– Знаешь ли, я не думал, что сегодня буду сдавать кровь. – Он произнес это на манер вампира в старом кино.
Я засмеялась:
– Ты здорово изображаешь вампира. Сэралинн говорила, что ты задвинут на ужастиках и триллерах.
– Ну да, афиши там собираю, комиксы, маски и прочие прибамбасы. Я смотрю, ты много обо мне знаешь.
Я опять пожала плечами, чувствуя, как заливаюсь краской. Все верно, мы с Сэралинн много о нем говорили. С тех пор, как он у нас на глазах прочитал длиннющую поэму Эдгара По на школьном смотре талантов. Я решила, что он красавчик. С приветом, но все-таки.
Нет, ну выбрать Эдгара По? Серьезно?
Прозвенел звонок. Мы опаздывали на пятый урок.
Я испытывала к Нейту неслабые чувства. Меня словно каким-то силовым полем влекло к нему. Думаю, лет сто назад подобное назвали бы любовью с первого взгляда. В кино в такие моменты обычно играют слащавые скрипочки.
Что я хочу сказать: мне нравилось, как он на меня смотрит, нравилось говорить с ним. Я подумала, как ни странно, что сочащаяся кровью ссадина на лбу придает ему особое очарование.
– Рада была… столкнуться, – сказала я.
Он кивнул:
– Забавно. Напомни мне посмеяться.
С тех пор мы с Нейтом встречаемся. Иногда только вдвоем. Иногда, как было в тот вечер, двенадцатого апреля, когда мы ходили в забегаловку «У Лефти» – с Сэралинн и другом Нейта, Айзеком Бренером.
Да, я помню точную дату. Двенадцатое апреля. Вечер катастрофы. Вечер великого ужаса. Вечер, превративший меня в чокнутую психопатку.
– Есть вроде такое слово? – спросил Айзек. – Вомиториум?
– Нам мистер Хаммер рассказывал, – оживилась Сэралинн. – В драмкружке. У них, у древних римлян, были в театрах такие проходы. Чтоб зрители могли быстро покинуть театр. Вот их и называли – вомиториумы. На латыни это, как и английское «vomit», означает «извергать».
Айзек поскреб свои курчавые темные волосы:
– То есть зрителей выворачивало прямо в проходах?
– Не-а. Это распространенное заблуждение, – пояснила Сэралинн. – Блевотина тут ни при чем.
Я закатила глаза:
– А можно поговорить о чем-нибудь другом? Мы сюда поесть пришли, или как? Обязательно обсуждать вомиториумы?
Нейт согласно кивнул. Мы сидели в просторной кабинке с красными виниловыми стенками в глубине ресторана. Нейт обнимал меня рукой за плечи. Сэралинн с Айзеком сидели напротив.
– Да просто в столовке вчера устроили вомиториум, – сказал Айзек. – Ребята всё там обрыгали. Мерзость еще та.
Рука Нейта сжала мое плечо.
– Кто-нибудь знает, из-за чего все проблевались? – спросил он.
– Может, из-за жратвы? – предположил Айзек.
Все засмеялись. Айзек – завзятый приколист. Всегда какую-нибудь чушь сморозит.
– Сие до сих пор тайна, покрытая мраком, – сказала Сэралинн. – Говорят, всё из-за макарон с сыром. Ну что может быть в них такого?
Вчерашний учебный день обернулся катастрофой. Дюжину ребят пришлось увезти в неотложку. От этих разговоров о блевотине меня уже саму начало подташнивать.
Так что я обрадовалась, когда подошла официантка, чтобы принять наш заказ. Я ее по школе знала – Рэйчел Мартин
