ГЛАВА 1
Новые туфли, сумочка, платье. Приятно выйти из дома в обновках. Тем более когда ты купила их еще неделю назад! Купила по поводу — надеть их на день рождения друга моего любимого Васеньки. Но не срослось. В тот день, когда я приобрела эти вещи, подхватила простуду. И простуда эта вылилась в острое ОРВИ. Вот и отлеживалась всю неделю дома.
А сегодня мне наконец-то полегчало. Как по щелчку — проснулась и поняла: я здорова. Васенька ушел еще до моего пробуждения, а мы и так почти не видели друг друга, пока я болела. Любимый работает с утра до полуночи — такой он у меня трудоголик. Даже познакомились мы на работе.
По образованию я повар, но им в Москве устроиться в приличное заведение без рекомендаций и связей невозможно. А вот официанткой в Васечкин ресторан меня взяли. Работала я старательно, прилежно. Просто потому, что мне нравилась такая работа, люблю все, что связано с кулинарией. Васечка заметил мои старания, предложил пойти на курсы — сначала на одни, потом на другие, чтобы сделать меня метрдотелем. И начал активно ухаживать. Без довольной улыбки не вспомнишь: цветы, конфеты, подарки, свидания под луной. Как в лучших фильмах о любви! Я о таком всегда мечтала! И уже буквально через два месяца я переехала жить к любимому.
Любимый. Работает там, старается, мой трудяга... Я так соскучилась. Вот поэтому и решила устроить ему сейчас сюрприз, хоть немного побудем вместе.
В ресторан решила зайти позже, чтобы поздороваться с коллегами. Сразу направилась к отдельному служебному входу и повернула направо, туда, где работала администрация ресторана. Васька у меня директор. Я с гордостью сама себе улыбнулась и остановилась перед заветной дверью. Услышать, что там происходит невозможно — настолько шумоизолированы двери, чтобы звуки зала ресторана не мешали работать.
Я хотела сразу постучать, но потом передумала. Если у него кто-то из поставщиков или особо важных клиентов, просто извинюсь. Толкнув дверь, я хотела пропеть: «Любимый», но слова застряли в горле, а улыбка так и осталась приклеенной к лицу. Двое в кабинете даже не заметили моего появления — так были увлечены друг другом. Блондинка лежала животом на Васечкином столе, впиваясь кроваво-красными ноготками в край готовой оторваться столешницы, а мой... Мой Вася... Он сжимал ее упругие ягодицы, пристроившись сзади, и с такой страстью... Я даже не могу подобрать подходящее слово. Входил? Вдалбливался? Да, скорее последнее. Они стонали почти в унисон, пока блондинка не выгнула спину и не заметила меня, стоявшую в дверях, с глупой улыбкой и слезами на глазах.
— Вась, — протянула она томно его имя. — А это кто? Уборщица?
Это было даже унизительнее, чем лицезреть порно наяву.
— Маруся? — наконец отвлекся от тела любимый и посмотрел на меня. — Что ты здесь делаешь?
Действительно, что я здесь делаю? Наверное, смотрю, как мне изменяют.
Вася быстро застегнул штаны, а блондинка приняла вертикальное положение и обтянула платье. Она даже бровью не повела, только с невозмутимым видом достала помаду с зеркалом и начала уверенными движениями красить губы.
— Маруся, — снова начал Вася и сделал шаг ко мне.
В этот момент я очнулась и посмотрела на любимого:
— Как?.. — со всхлипом прошептала, чувствуя, что слова даются с трудом. — Как же так?..
— Это и есть твоя колхозница? — с усмешкой спросила блондинка, закончив наводить марафет.
— Оксана, — предупреждающе обратился к ней Вася.
Я зажмурила глаза, надеясь, что, открыв их снова, пойму — этого не было. Все это было фантазией уставшего от болезни мозга. Но нет... Блондинка все так же усмехалась, а Васенька... Мой Васенька растерянно смотрел на меня. Я всхлипнула уже громко, хотя хотелось рыдать. Забиться в угол и рыдать, выплакать все свое унижение. Выпустить со слезами фрагмент памяти, где мой любимый мужчина остервенело занимался сексом с другой женщиной. Но эта картинка упорно стояла перед глазами, в ушах звенели их стоны.
Со мной он никогда так...
Я сделала шаг назад, переступая через порог кабинета.
— Маруся, не глупи! — Вася понял, что я хочу сбежать. Да, глупая, глупая Маруся летела по коридору, не замечая ничего вокруг. Пришла я в себя только на соседней улице. Вот что мне надо было сделать? Устроить скандал? Вцепиться в белокурые волосы? Назвать Васю козлом и влепить ему пощечину? Увы, я не такая...
Мне было нестерпимо больно. Мир, который я так старательно создавала и за которым трепетно ухаживала, рушился. Рушился, рушился... И чем больнее мне становилось, чем больше слез размазывала по лицу, тем яснее понимала — все, разрушился! А я так мечтала о семье: сначала свадьба, потом дети. Минимум трое. Всегда хотела большую семью. Ведь сама росла в "маленькой", неполноценной. Я и мама. И все — больше никого на целом белом свете. Про папу мне никогда не рассказывали, уходили от разговоров как только можно... Как я только не старалась! Но мама не сдавалась. "Нет у тебя отца, и точка", — говорила она... А теперь нет и любимого...
За всеми этими мыслями я и не заметила как дошла до подъезда Лизки. Коричневая дверь, исписанная граффити. Я потянула ее на себя, зашла. На панеле домофона набрала две цифры и стала ждать. Лизка должна быть дома. Ей на работу в ночь.
С Лизой мы познакомились на бухгалтерских курсах. Меня туда отправил Васенька, Лизку — обстоятельства. Однако потом она нашла другую работу. Сейчас Лиза трудится агентом регистрации в аэропорту Шереметьево.
Но не это главное, а главное то, что Лизка — единственный близкий мне человек, которому я могу довериться. Теперь единственный... И ее смело могу назвать подругой. А к кому, как не к подруге, пойти в такой момент?
— Да! — услышала я голос Лизы.
— Это я, — ответила, секунду подумала, что стоит назвать свое имя, но меня, судя по всему, узнали и впустили в подъезд.
Лизка встретила меня на лестничкой клетке. Оглядела с головы до ног и, покачав головой, пригласила в дом.
— У тебя что-то случилось? — спросила она, когда мы прошли на кухню. Лиза поставила чайник и села напротив.
И я, дав волю слезам, рассказала подруге про предательство Васеньки, свидетелем которого сегодня стала.
— Ты должна уволиться! — рявкнула Лизка, выслушав мой рассказ.
— Такое место хорошее, Лиз, — протяжно завыла я.
— Не место красит человека, а человек место. Найдешь другое и украсишь его как надо, у тебя уже такой опыт.
— Но...
— Никаких «но». Увольняйся! А то я тебя знаю, простишь этого козла похотливого! Говорила же тебе — он кобель и бабник. А ты меня не слушала.
— Он так много для меня сделал.
Лизка закатила глаза:
— Господи, дай мне сил, а этой женщине чуточку мозгов!
Я потупила глазки, шмыгнула носом.
