Утренний распорядок
(Понедельник)
На плите закипала старая гейзерная кофеварка, которую привезли давным-давно из Италии. Из носика повалил пар, и из плохо прикрученной нижней части на конфорку покатились капельки воды. Одни с шипением испарялись прямо на стенке, другие, все-таки достигнув своей цели, превращались в мелкие шарики и весело разбегались по плите. Томас чертыхнулся, поспешно снял кофеварку и перелил готовый эспрессо в маленькую керамическую чашку. На плите остались коричневые пятна, и настроение сразу испортилось: утро начиналось не совсем так, как хотелось.
Осторожно держа чашку в руке, Томас вышел на крыльцо, где стояли небольшой круглый стол и пара стульев. Он жил один, но второй стул держал на случай редких гостей.
Медленно сев за стол, Томас поставил рядом чашку и накинул на колени плед. Аромат эспрессо смешался с тонким и прозрачным утренним воздухом. Поднимающиеся струйки пара проходили сквозь солнечные лучи, создавая причудливые фигуры. Томас всегда сидел здесь по утрам, если не было дождя. Он любил смотреть, как Сара и Майкл из дома напротив, отправляясь на работу, выгоняют из гаража новенькую «теслу» и машут ему рукой; как останавливается школьный автобус, и малыши залезают в него, карабкаясь по крутой лесенке, держа в руках пакеты с ланчем. Такие, казалось бы, незначительные события, с завидным постоянством повторяющиеся изо дня в день и почти в одно и то же время, включал в себя составленный кем-то особый утренний распорядок, который Томас старался соблюдать. Он ощущал себя неотъемлемой частью происходящего, и это чувство помогало наполнять хоть каким-то смыслом его одинокую жизнь.
Невдалеке показался почтальон. Его появление тоже было одним из рутинных событий утра. Он шел неторопливой, но уверенной походкой вдоль домов, изредка останавливаясь у почтовых ящиков. Обычно на этой улице почту разносила Мэри, с которой у Томаса сложились приятельские отношения. Она всегда задерживалась на несколько минут, чтобы поделиться последними местными сплетнями и рассказать о происшествиях, помогая ему оставаться в курсе всех дел квартала.
Но сегодня почтальон был другой – молодой мужчина, которого Томас раньше не видел. «Наверное, новенький», – подумал он и почти сразу почувствовал некоторое разочарование из-за того, что привычный обмен новостями сегодня не состоится. Почтальон же, тем временем дойдя до его дома, сбавил шаг и принялся крутить головой, будто ища чего-то.
– Потерялись, приятель? – окликнул его Томас.
Тот повернулся на возглас и, заметив прибитую над входом табличку с именем жильцов, улыбнулся и подошел ближе:
– Вы Томас Бартон?
– Если бы ты был из пенсионного фонда, то я б сказал, что ты ошибся адресом, – ответил Томас. – А вообще, да, это я.
– В данных обстоятельствах я рад, что принадлежу к другому ведомству, сэр, – ответил почтальон, – хотя, как вы знаете, всегда виноват посыльный.
– Обещаю, что не буду срывать на тебе зла, сынок, – заверил его Томас. – Скажи, куда подевалась Мэри? Неужто ее перевели на другой участок?
– Нет, сэр, завтра она будет здесь, как и раньше, – успокоил его почтальон и, перейдя на деловой тон, добавил:
– Вам письмо!
С этими словами он протянул конверт, который все это время держал в руках. Томас удивился и даже встал из-за стола.
– Письмо?
Почтальон кивнул:
– Точно так, сэр. И не похоже, что это из пенсионного фонда.
Это было самое маловероятное, чего Томас мог ожидать. Письма, за исключением квитанций и счетов, перестали приходить, когда электронная почта прочно вошла в обиход. Впрочем, его немногочисленные друзья, как и он сам, не очень-то жаловали технологии и не доверяли виртуальной корреспонденции, поэтому писем ждать было не от кого. А когда Томас остался один, то совсем потерял связь с миром. Он машинально принял конверт и теперь вертел его в руках, недоуменно глядя на почтальона. Тот улыбнулся еще раз, шутливо приложил два пальца к форменной фуражке, словно отдавая честь, и зашагал дальше по своим делам. Томас какое-то время смотрел ему вслед, затем вернулся за свой стол. Он бросил на него письмо, сходил в дом за очками и, вернувшись, снова взял конверт в руки. Тот был старого образца и слегка пожелтевшим. Почерк показался смутно знакомым. Бросив взгляд на обратный адрес, Томас обомлел: письмо было не ему, а от него. Он посмотрел на дату почтового штемпеля. На ней был год, когда ему, Томасу, было тринадцать лет. Также там стояло название почтового отделения городка, где жил его дед, у которого внук часто гостил во время летних каникул. Это письмо, согласно имени в строке для указания адресата, он написал своему лучшему другу Джорджу. Но тот, насколько Томас помнил, его послание получил, на что к тому же указывал второй штемпель – отделения связи адресата. Ничего не понимая, мужчина дрожащими руками вскрыл конверт и принялся читать. С каждой новой строкой из глубин памяти выплывало все больше картин, о которых он давным-давно забыл.
Он узнал свой острый почерк, манеру писать без запятых, за что регулярно получал нагоняй в школе, вспомнил каждую оставленную кляксу. В тот год он еще достаточно плохо плавал, но, не желая ударить лицом в грязь перед местными мальчишками, решил переплыть небольшое озеро. Все было бы хорошо, но на обратный путь ему не хватило сил и, если бы не подоспевший на выручку старший брат, вовремя заметивший неладное, заплыв мог бы закончиться плачевно. Об этом, кроме всего прочего, Томас и написал подробно своему другу. Джордж был в детстве и, пожалуй, оставался и сейчас его единственным другом, с которым он мог поделиться абсолютно всем и в ответ не услышать ни упреков, ни осуждения, ни тем более ноток зависти. Но сегодня время и расстояния разделили их.
Томас дочитал письмо, снял очки и прикрыл глаза. В одной из коробок в подвале хранилось много старых писем, которые он получил в свое время от родственников и знакомых. Эти листки пожелтевшей бумаги хранили воспоминания хоть и близких, но все-таки людей, которые не были большей частью его жизни. Их связывали какие-то мимолетные события прошлого или дальние родственные узы. Даже несколько писем Джорджа, которые, безусловно, представляли наибольшую ценность, все же больше относились к Джорджу, когда тот делился своими проблемами, удачами (или неудачами) на личном фронте, и не производили на Томаса такого впечатления, как его собственное письмо, написанное много лет назад. До него словно дострельнула молния из того – его – времени. Вырванная из тетрадки страница, исписанная острым почерком, хранила частичку его жизни, его юности. На него волной накатились чувства и ощущения, которые он испытывал, когда писал письмо. Он вспомнил все до мелочей и даже до запахов в старом доме деда. Взяв листок в руки, Томас бережно гладил старую бумагу, словно надеясь, что она магическим образом сможет перенести его в то давно ушедшее время.