Самая неизбежная вещь в нашем мире – это предназначение: ни отменить его, ни преодолеть – можно лишь исполнить.
Так было всегда, с момента сотворения: кто-то рождается, чтобы растить хлеб, кто-то – его печь; кто-то рождается лечить, кто-то – убивать, – для каждого Миром уже приготовлено своё занятие. Исполнять предназначение легко и радостно – поэтому все стремятся найти его поскорее. Но если вдруг воля Мира тебе не мила – что ж, ты волен её не исполнять: но готовься тогда повиноваться всем вокруг, и компенсировать служением им свой выбор.
Однако, если ты родился со способностью чувствовать и видоизменять лихор, то особого выбора у тебя нет – станешь переинатом: внешним или внутренним. От инициации до могилы за тобой постоянно будут следить, извлекая всю пользу, что способно принести твоё тело и разум. Ты будешь служить делу, пока дышишь, пока от напряжения кровь не пойдет горлом.
Раньше мне это казалось даже почётным: ты, вроде как, уникальный, нужный, не такой, как все – и потому на тебе особая ответственность, влекущая особые ограничения. Раньше. Казалось.
Но если вдруг о тебе есть ещё и пророчество, то даже та жалкая толика свободы выбора, что у тебя могла бы быть, будет отнята. Ты никогда не сможешь выбрать, переинатом воздуха ты станешь, или переинатом воды, будешь ли странствовать, помогая людям, или осядешь в башне переинатов, изобретая переклинания: от первого вздоха до последнего твоей жизнью будут управлять слова пророчества. Всё остальное для тебя и других будет неважным: исполни пророчество и с честью умри.
И это тоже долгое время казалось мне абсолютно естественным. Долгое время. Казалось.
До тех пор, пока это не коснулось тебя.
Эта история – о трёх пророчествах.
Пророчества о человеке, что должен был быть стать великим.
Пророчества о человеке, который должен был породить величайшего.
И пророчества о человеке, который должен был воспитать величайшего.
Одно из этих пророчеств было ложным.
Глава 1. День, когда получено два пророчества
«В начале сущего не было ничего: ни верха, ни низа, ни внутри, ни наружи, ни шума, ни тишины – нельзя было отличить одно от другого. Так было долго, до тех пор, пока Мир не коснулся границ – и тогда стало ясно, что у Мира есть форма, и форма эта – Древо. Корни его, уходящие в землю, – это прошлое, крона его, поддерживающая небеса, – это будущее. Настоящее же – между ними, здесь и сейчас, но неизбежно влекомое лихором, силой жизни, напитывающей Мир, от корней к кроне, от прошлого к будущему…».
Старик устало откинулся на спинку кресла и потёр заслезившиеся от боли глаза: попытка отвлечься от бури во мраке чтением святейших писаний не увенчалась успехом. Да и как можно отвлечься от бури такой силы? Если даже он, старейшина Сведущих, вынужден скрипеть зубами от боли, что говорить о менее сильных? Многие простые люди – старые или больные – вовсе не переживут эту ночь, даже не подозревая, что причина их мучений – сбывающееся пророчество.
Много, много благ способно принести это пророчество: рождение великого переината само по себе хороший знак – уже пять поколений не рождалось великих. Великий, рожденный на стороне внутренних переинатов – гарант мира, а не войны, поскольку внутренние склонны опираться не на собственные амбиции, а на интересы общества, способны поступиться личной выгодой ради общего блага. А уж что великий будет зачат сегодня не вызывает сомнений – такая буря разыгралась именно в первую брачную ночь у нынешнего правителя внутренних переинатов.
Иметь великого на своей стороне – это благо избегать конфликтов, решать спорные вопросы мирным путём, способ сберечь жизни как многих переинатов, так и простых людей. Благо, за которое вполне можно заплатить сотней жизней: немощных, старых и больных.
Разум говорил так, но сентиментальное стариковское сердце с этим было несогласно. Однако кто он такой, чтобы противостоять пророчеству, полученному им от Мира? Через восемь священных месяцев родится «Тот, что станет великим и изменит мир» – хочется этого старейшине Сведущих или нет.
Кто знает, может быть именно этот ребёнок и положит конец вражде между внутренними и внешними переинатами, сотрёт разделяющие их границы? Может быть, ему суждено подчинить себе внешних, и сделать, наконец, мир единым? А, может быть, величие ему дано, чтобы предотвратить какую-нибудь катастрофу? Как бы то ни было, несладко придётся этому малышу – и старейшине Сведущих было заранее жаль это дитя.
Жальче было лишь девочку – ту, о которой было второе сегодняшнее пророчество. Сегодня, в день середины лета, должна родиться «Та, что породит величайшего». Тайно уже во все земли скачут гонцы: они заглянут в каждую семью переинатов, в каждую колыбель, чтобы найти эту несчастную малышку и доставить её во сюда.
Всем известно: отец передаёт ребенку силу, а мать лишь обрекает в форму дитя, – так что девочка лишь родит ребёнка. Но от кого? Вероятнее всего ожидать, что силу величайшего может породить великий, но о том, будет ли сын нынешнего правителя отцом величайшего – в пророчестве ни слова… Предположительно, великим магом может стать любой, даже не имея пророчества. И нет ни намёка на то, что величайший будет именно внутренним переинатом…
Величайший – это, конечно, мощь, поражающая воображение, но всё-таки великий и по времени ближе, и по происхождению понятнее: поэтому, наверное, только относительно него пророчество не было озвучено во всеуслышание. Что ж, это мудро, и по отношению к девочке, милосерднее: лучше, чтоб за ней охотился лишь правитель внутренних, а не всякий похотливый гад, алчущий стать отцом величайшего. Иметь такое пророчество и жить свободно – это слишком рискованно.
Хорошо, что о втором пророчестве знали лишь правитель внутренних переинатов и старейшина Сведущих, изрекший его. Пророчество относительно великого прозвучало на свадьбе, в присутствии гостей, а второе – уже после неё. Так хорошо, так даже правильнее, но все же…
«Не понимаю… – устало думал Сведущий. – Не понимаю волю Мира». Всё происходящее вызывало в нем чувство беспокойства и обречённости – и никуда нельзя было от этого деться.
«Старый ты дурень!.. Неужто ты хотел найти утешение в святейшем писании, которое видел тысячу раз?». Сведущий захлопнул книгу и устало поднялся с кресла, намереваясь пойти принять лекарство. Слишком уж сильно болела голова от бури во мраке.
– У правителя-то, поди, сейчас голова не болит! – саркастически усмехнулся старик, пытаясь отвлечь себя от боли.
– Верно, – на голос, слышать который ожидал всего менее, старик, вздрогнув от неожиданности, резко обернулся. Собеседник насмешливо продолжал: – и у тебя скоро не будет.
