Первый
Фантастический рассказ
Раскрыв вычерченную накануне карту и подсветив её «маячком», он ещё раз проверил направление. Всё пока сходилось с данными карты. Опасного места не было. Но чутьё подсказывало обратное. А в данном случае малейшая ошибка решала исход всего дела. Осторожно поворачивая голову, он огляделся, цепко схватывая мельчайшие подробности.
Перед ним лежал освещённый участок шириной около двадцати метров. Слепящие лучи прожекторов, установленных на ажурных столбах где-то высоко над головой, перекрещиваясь друг с другом, падали на землю, освещая каждый кустик, каждый бугорок так, что от них не оставалось ни малейшей тени. Тень появлялась дальше, у установки. Её громада, схваченная паутиной эстакад, арок и пристроек, взмывала высоко в небо, теряясь в слегка подсвеченной звёздами темноте. Прожекторы были уже не в силах справиться с такой мощью, и у основания установки лежал зыбкий серый полумрак.
Кусочек высвеченного пространства среди абсолютной темноты вызывал ощущение нереальности, чего-то фантастического. Пересечь его казалось невозможным.
Слева послышался скрип песка под ногами. Он бесшумно отполз назад, в темноту. Солдат с автоматом через плечо прошёл и исчез в мареве света. Часовой? Но по карте его здесь быть не должно. Не зря, видно, он почувствовал опасность.
Он осторожно пополз за часовым, стараясь держаться подальше от границы света и тени. Пройдя немного, часовой повернулся и направился назад. Значит, его сектор охраны заканчивается здесь.
Спустя некоторое время из слепящего света вынырнул другой часовой, развернулся и ушел. Он отполз подальше в тень и стал терпеливо наблюдать.
Прошло полчаса. За это время он определил, что часовые обходят свои сектора примерно за три минуты. В его распоряжении около минуты. Больше нельзя, – могут обнаружить.
Часовой слева подошел к границе сектора и остановился. Заметил? Он замер и вжался в песок, задерживая дыхание и стараясь унять бешено застучавшее сердце. Нет, обошлось. К часовому подошел тот, другой. Они закурили украдкой, перекинулись несколькими словами и разошлись.
Всё, момент настал. Он выждал, когда часовые разойдутся подальше, и, крадучись, метнулся к установке, каждую секунду ожидая окрика. Всё ближе и ближе спасительная темнота. Он влетел в тень и упал на землю. Нечем было дышать, сердце гулко било в груди. Но и здесь задерживаться опасно. Только вперёд. Он пополз, огибая торчащие в беспорядке сваи и балки, и только привалившись к стене какой-то пристройки, расслабился.
Один трудный этап позади. Всё пока складывается удачно. Часовые не заметили, продолжают монотонно ходить туда-сюда. Дальше их нет, разве что у лифтоприемника. Фотоглаз не так страшен, если знать, где он установлен. А их понатыкали на всех лестницах и площадках. Следовательно, там идти нельзя. Он посмотрел вверх. Металлические балки, сплетаясь в сеть, терялись в вышине, полностью закрыв звёзды. Он достал карту, накрылся полой куртки и стал изучать дальнейший маршрут. Лифтоприемник с часовым где-то с противоположной стороны. Здесь район малого захвата. Нужно идти влево, к большому захвату. Посмотрел на часы. До рассвета оставалось чуть больше трех часов. Надо поторапливаться.
Изрядно поплутав, он, наконец, выбрался к основанию большого захвата. Время подгоняло. Отдохнув пару минут, он размотал накрученный вокруг пояса шнур со свинцовой гирькой на конце, проверил узел на другом конце шнура, привязанного к карабину на прочном кожаном ремне. Долго вглядывался в путаницу балок и, наконец, примерившись, метнул гирьку вверх. Перелетев через балку, гирька упала вниз, потянув за собой шнур. Выбрав слабину и помедлив мгновение, прощаясь с твердой, надежной опорой земли, ухватился за свободный конец шнура и, подтягиваясь на нем, начал медленно подниматься вверх. Добравшись до балки, пристегнулся другим куском шнура с карабином к ближайшей стойке и только тогда немного отдохнул. Затем подтянул конец с гирькой и метнул её снова.
Все выше и выше. Уставшим рукам всё больше приходилось давать времени на отдых. Голова от усталости затуманивалась, терялась ориентация движений. А предательские лестницы и площадки так и звали отказаться от тяжёлого подъема и ступить на них. Но ни в коем случае нельзя поддаваться. Иначе вой сирены, топот ног часовых и бесславный конец всей затеи. С фотоглазом шутки плохи.
Вверху стали просматриваться первые звёзды. Близок конец подъёма. Балки стали гуще. Можно было подниматься по ним, не пользуясь шнуром. Сбитые в кровь руки и ноги в не выдержавшей, порванной обуви нещадно болели. Выбрав поудобнее место, он закрепил страховочный шнур и достал карту. В предрассветных сумерках уже можно было различить отдельные детали. Ага, вот и сам корпус. Где-то слева и выше должна быть кабина лифтоприемника. Ещё один рывок.
Рядом с лифтом в корпусе виднелся люк. Он был закрыт. Соваться к нему бесполезно и опасно, – можно попасть под невидимый луч фотоглаза. Оставалось только ждать. Он залез на кабину лифтоприемника и, стараясь не касаться кабелей и неподвижных, но готовых прийти в движение, вращающихся частей, улёгся на платформе, прислонившись к двигателю.
И тогда в полную силу навалилась усталость. Ныли руки и ноги. Казалось, уже нет сил сделать какое-либо движение. Невыносимо хотелось пить. Предательски слипались глаза. Усилием он прогонял сон, но тот снова и снова накатывался волной.
Вскинувшись спросонок, он чуть не свалился с клетки лифтоприемника. Натужено выл двигатель, тарахтел, наматывая канат, барабан.
– Проспал!? Все-таки не выдержал, заснул!
Он огляделся. Уже рассвело, хотя солнце ещё не поднялось из-за горизонта. Лишь алая заря загоралась на востоке. Вокруг расстилалась степь. Вдали виднелись коробки родного города.
Нахлынула тоска по дому, по родным. Захотелось закрыть глаза, чтобы эта ночь оказалась нелепым кошмарным сном.
Он стиснул зубы и отвернулся.
Совсем близко, руку протяни, белел корпус космического корабля, к которому он стремился всю ночь. Люк еще был закрыт. Значит, никто не поднимался. Внизу у пристроек стояли машины, между ними муравьями копошились люди. И в лифте уже кто-то поднимался сюда, наверх. Он проснулся вовремя.
Лифт щелкнул и остановился. Из него вышли двое, увешанные аппаратурой. Не космонавты, а, по-видимому, операторы из службы обеспечения полета. Крышка люка неслышно ушла внутрь, операторы ступили в тамбур. Он выжидал.
Через некоторое время один вышел без аппаратуры, вошёл в кабину лифта и поехал вниз. Самый подходящий момент, лучший вряд ли представится. Второй вниз не спустится, а подняться еще несколько человек вполне могут. Он осторожно, стискивая зубы от резкой боли в опухших руках и ногах, спустился с платформы и заглянул внутрь корабля. Перед ним был небольшой тамбур с узким проходом между закрепленными с обеих сторон контейнерами. За ними еще через один открытый люк виднелась каюта корабля. Оставшийся оператор сидел перед пультом с наушниками на голове и о чём-то переговаривался с Землёй, передвигая и переключая рычажки на пульте.
