Роман Романов - Несерьезные заметки о Вьетнаме

Вьетнам для меня начался с широченной улыбки гида-переводчика Жанга: он встречал нашу группу в международном аэропорту Ханоя – нынешней столицы страны. Вручив всем по изысканной миниатюрной розе, колоритный азиат воскликнул: «Какое это счастье – поговорить на родномрусском языке!» Пока мы добирались до города на микроавтобусе, Жанг безостановочно трещал на безупречном, богатом лексикой и грамматикой русском наречии, которое действительно казалось родным в его устах, и в самом деле выглядел вполне счастливым человеком.

За час езды мы узнали, что, хотя Вьетнам все еще является экологически чистой страной, где можно не задумываясь напиться из первого попавшегося ручья без опаски превратиться в козленочка, над этим природным совершенством нависла реальная угроза. Так как правительство всерьез решило встать на путь экономического прогресса и создать собственную мощную индустрию, сказал наш словоохотливый гид, то неизвестно, что будет со здешней экологией через пару лет. Дескать, новые вьетнамцы скупают гигантские территории ничейной земли, вырубают красивейшие леса и строят себе дворцы – да еще все норовят сделать в европейском духе, с выпендрежем.

Так что пользуйтесь случаем, завершил переводчик свой патриотический монолог, смотрите и ощущайте, какой он – настоящий Вьетнам, пока есть возможность. Мы хором пообещали делать по глотку из каждой встречной лужи.

Нас заселили в гостиницу – не слишком высокое здание; одна сторона его была густо укрыта сочным плющом. Отель оказался не то чтобы сильно традиционным, но и не слишком испорченным утилитарными европейскими тенденциями. По крайней мере, мебель здесь была отчетливо деревянной, а не из прессованной крошки, стыдливо прикрытой ламинатом «под дерево».

Перед тем, как разойтись по номерам и предаться отдыху после многочасового перелета, мы разменяли у администратора привычную валюту на удивительные вьетнамские донги. Я протянул невнятному человечку за стойкой несколько купюр с надписью In God We Trust, а взамен получил толстую пачку, в которой было что-то около двух миллионов ихних тугриков с портретом Хо Ши Мина. Неожиданно почувствовать себя на ночь глядя важным заграничным миллионером – та еще психотерапия!

Благословляя нашу группу на сон грядущий, Жанг в качестве бонуса научил нас произносить по-вьетнамски слова «спасибо» и «до свидания». Китайский язык с его жалкими четырьмя тонами отдыхает по сравнению с вьетнамским шеститоновым щебетанием и его неимоверными гласными звуками, для произнесения коих сначала нужно вывихнуть собственный язык, а затем свернуть его в трубочку и проглотить.

На следующее утро была запланирована поездка в бухту Ха-Лонг, а там – буржуйское времяпрепровождение на заранее арендованном кораблике. После завтрака в гостиничной столовой мой сосед по номеру Коля предложил «совершить круг почета» по улицам и изучить окрестности, так как до отъезда оставался еще целый час.

Едва мы вышли за ворота, как перед нами открылась необычайная картина: весь тротуар – насколько хватало глаз – был усыпан нежнейшими цветками светло-сиреневого оттенка. Вьетнамцы – миниатюрные расслабленные создания в треугольных соломенных шляпах – равнодушно ступали по этой красоте обутыми в плетеные сандалии ногами, а проносившиеся по улице рикши безжалостно давили опавший цвет колесами своих мобильных двухколесных повозок.

Не успели мы ступить на тротуар, как к нам шустро подскочил один из этих «таксистов» и, обращаясь к Николаю, сказал на условно английском языке: «Сэр, седло! Уан доллар!» Тот заржал и ответил на сугубо русском наречии: «Не, чувак, мы к прогулке верхом пока не готовы!» Позже выяснилось, что это «седло» на самом деле было английским словом cyclo – им вьетнамские рикши именовали свои живописные драндулеты.

Во время беглого осмотра нашего квартала я понял, что ранее никогда не встречал подобной архитектуры. Дома здесь напоминают узкие, вытянутые вверх и покрытые разноцветной штукатуркой пеналы. Их многоуровневые фасады украшены крытыми галереями и балконами с растениями в кадках, а боковые стороны остаются совершенно глухими, без малейшего намека на окна. Лишь отдельные строения имеют по бокам несколько маленьких оконных отверстий – под самой крышей.

Позднее Жанг объяснил, что такие странные жилые сооружения строятся во Вьетнаме по причине экстремальных климатических условий. Так как летом температура здесь достигает сорока градусов, люди всеми средствами препятствуют проникновению в жилище прямых лучей солнца и добиваются относительной прохлады внутри. Свет же проникает в дом благодаря специальным отверстиям в крыше, а также упомянутым выше галереям в лицевой стороне здания.

Вьетнамский дом сам по себе – писк зодческой изобретательности, а уж расположение отдельных зданий в пространстве города – вообще полный восторг. Строения просто плотно пристраиваются друг к другу, примыкая боковыми сторонами и разрастаясь вширь. Причем каждое новое сооружение делается на порядок выше предыдущего. Можете себе представить, какие веселые архитектурные ансамбли представляют собой эти причудливые группы домов.

Если вы помните по школьным урокам истории, Вьетнам долгое время был французской колонией (лично я этого не помню и вряд ли когда-то знал, а рассказал нам об этом все тот же Жанг). Напоминанием о тех временах остались красивейшие европейские особняки на улицах Ханоя, латинский алфавит, значительно упростивший письменность вьетнамского языка (правда, украшенный неимоверным количеством точек, черточек и акцентов над буквами), а также дорожный знак, установленный у «зебры» на перекрестке и позволяющий переходить улицу пешеходам. На этом знаке подтянутый джентльмен в котелке динамично пересекает проезжую часть.

Впрочем, знак здесь стоял скорее ради красоты, нежели с какой-то практической целью. Вьетнам еще настолько не тронут следами цивилизации, что автомобилей здесь – раз-два и обчелся. Несмотря на то что Ханой гордо именуется столицей, здешние люди по старинке охотно пользуются услугами рикш и ездят на велосипедах или мопедах.

У одного из таких пешеходных знаков горстка живописных аборигенов (по виду – рабочего класса) прямо на тротуаре устроила завтрак, расстелив несколько газет и уставив их снедью. Увидев нас с Колей, участники пикника с улыбкой замахали руками, приглашая разделить трапезу, а в ответ на наши жесты вежливого отказа сказали по-английски: No money, no money. Мы с признательностью раскланялись, но с сожалением постучали себя по запястью, где полагается быть часам – мол, No time, no time, – и поспешили к отелю, где нас уже дожидался автобус, готовый отправиться в Ха-Лонг.