1. Пролог
Катя
*****
– Где я? – Распахиваю глаза.
Не могу пошевелиться. Тело словно ватное.
Ломит. Прошивает током.
Обвожу взглядом белоснежные стены, оклеенные простыми обоями. Жёлтые подтёки на потолке.
И голова начинает кружиться.
– Кто-нибудь! - Голос хрипит после наркоза.
Горло сводит судорогой. Сознание затуманено.
Собираю всё по крупицам.
Как пазл с картинкой из жизни. С того последнего момента, когда я ощущала себя полностью счастливой.
И слёзы непроизвольно брызгают из глаз.
Я же просто шла в кафе на встречу с сестрой. Мы собирались полакомиться пирожными.
А потом – удар. И острая боль внизу живота…
– Успокойтесь, вам нельзя нервничать. – Молоденькая медсестра вырастает рядом со мной.
Всплёскивает руками, смотря на мониторы над моей головой. Они противно пищат, извещая, что я ещё жива. И на каблуках разворачивается.
Прижимаю ладони к животу. И кровь начинает бежать по венам с утроенной скоростью.
– Подождите… Где моя малышка? Что с ней? – Вязкий комок из слёз встаёт в горле.
Сознание путается. Внутри – словно выжженная пустыня.
И память подсовывает недавние события обрывками.
Меня сбила машина прямо на пешеходном переходе. Я помню себя в луже крови. И озабоченное лицо сестры, склонившееся надо мной.
– Моя девочка… - Ощупываю плоский живот, чувствуя, как рушится мир.
И слёзы больно дерут горло.
В висках молоточками стучит, что я просто обязана найти свою дочь. Прижать к себе. Удостовериться, с ней ничего страшного не случилось…
Пытаюсь приподняться на локтях, но без сил падаю обратно. Низ живота печёт. Пронзает жгучей молнией насквозь.
Охаю, прикрывая глаза на мгновение.
– Где моя жена? – До боли родной голос мужа раздаётся за дверью. Стальной, низкий, уверенный.
Я облегчённо выдыхаю – если Артур здесь, то, несомненно, с нашей дочкой всё будет хорошо. Он просто не даст нас в обиду.
И сделает всё, чтобы того водителя наказали…
В ту же секунду створка с грохотом впечатывается в стену. Повисает на одной петле, отчаянно скрипя.
– Катя? Как ты? – Супруг подлетает ко мне.
Присаживается на край кровати, сверля меня серым, затуманенным болью, взглядом.
– Я… Я в порядке. – Отвечаю чётко.
Стараюсь не замечать боль от кесарева сечения, и на то, что голова сильно кружится.
И в мужские пальцы вцепляюсь.
– Они не говорят мне, что с нашей дочкой, Артур!
– Я её видел. В кувезе… Для недоношенных. – Поджимает губы, отворачиваясь на мгновение.
Видно, что ему больно было видеть нашу малышку в таком виде. Слабую и беззащитную, обмотанную проводами.
– Как она? – Закусываю губу, чтобы не разреветься.
Понимаю, что она ещё слишком мала для этого мира. Всё-таки, 35 недель для родов – это рано.
– Она жива…пока… - Ледяные слова больно бьют под дых, и дыхание учащается.
– Я… я не понимаю…
– Гипоксия плода, недоношенность… – Муж складывает губы в плотную нитку. – Ты понимаешь, что это может привести к серьёзным патологиям?
– Но мы же справимся, Артур! –
Выпаливаю, хмуря брови. – Мы же так долго её ждали!
Не понимаю, к чему он это всё мне говорит.
Он же Артур Валерьевич Журавлёв. Влиятельный человек, чей бизнес вознёс его в сотню богатейших людей страны.
С его деньгами и связями мы сможем позволить для нашей крошки лучших врачей.
Нужно только перевезти нас в другую клинику. Или в другую страну. Он же может.
И сейчас не время опускать руки.
Его пальцы впиваются в мою ладонь. Жгут кожу. И глаза, обычно лучистые, смотрят на меня с какой-то льдинистой изморозью.
– Ты подпишешь отказ от девочки, Катя. – В его руке, как по мановению волшебной палочки, оказывается какой-то бланк. – И я заберу тебя отсюда.
– Что? – Едва дышу.
Кажется, будто после наркоза я помутилась рассудком. Иначе почему мне слышатся эти ужасные слова от любимого человека?
– Мне не нужен этот ребёнок. – Припечатывает, смотря на меня холодно. И лист бумаги кладёт прямо передо мной. – Заполняй отказ, мы уезжаем.
– Я этого не сделаю, Артур. – Медленно качаю головой, находясь как будто во сне.
И на мужа поднимаю глаза.
Он уверен в себе. Непробиваем.
Смотрит на меня с холодностью, которую я никогда не замечала ранее.
А все его движения – рваные и хищные. Опасные.
Как у лесного зверя.
– Тогда я подаю на развод. – Его голос по-прежнему невозмутим.
Как будто не было этих пяти лет брака. Трёх попыток ЭКО и моря пролитых слёз.
Как будто передо мной – вовсе не тот человек, за которого я когда-то вышла замуж, и который обещал меня поддерживать во всех горестях.
– Артур, я понимаю, ты сейчас в шоке. – Пытаюсь дотронуться до него.
Замечаю, как напрягаются мускулы под любовно наглаженной мною рубашкой.
И в глаза заглядываю.
– Но это – наша дочка. Та, которую я носила под сердцем всё это время. Та, о которой мы так долго мечтали.
– Ты мечтала. – Выплёвывает.
Смотрит на меня с пренебрежением. Как на таракана, который забрался в хозяйский дом без разрешения.
И он сейчас раздумывает - прихлопнуть его тапкой, или просто прогнать.
– Мне же этот ребёнок никогда не был нужен.
– Но ты меня поддержал! И на ЭКО согласился! – Выпаливаю. И руки начинают трястись из-за несправедливых обвинений.
Вспоминаю, как холодно муж воспринял мои мечты о материнстве. Но слова против не говорил.
И, когда спустя три года брака, мы решились на первое ЭКО, даже послушно на него пошёл.
И на второе. И на третье.
Хотел правда, чтобы непременно был сын.
– А теперь понял, что это всё было ошибкой, Катя. – Цедит, поднимаясь с больничной койки.
Нервно хмурится, замечая, как в моих глазах встают слёзы. И губы поджимает.
– Девочка, да ещё и больная, мне не нужна. – Подытоживает.
Кивает в сторону прикроватной тумбочки, на которой всё ещё лежит заявление на отказ от ребёнка.
Только подпись поставить осталось.
– Будешь подписывать?
– Нет. Никогда. – Выдыхаю, хватая этот злосчастный лист бумаги.
Огонь опаляет кожу. Проносится мельчайшими импульсами по пальцам.
Меня трясёт. Просто ходуном всё внутри ходит от боли.
Но я всё же нахожу в себе силы сесть на кровати. И бланк с заявлением беру в руки.
– Подумай. – Артур прищуривается. Уверен в себе как никогда, и не верит, что я готова пойти против него.
А потом его глаза расширяются, когда я с треском рву заявление.
И обрывки бумаги швыряю ему в физиономию.
– Никогда! – Злюсь, выходя из себя.
Поднимаю подбородок и смотрю прямо на Журавлёва. Нагло и с вызовом, как будто прогнуть взглядом хочу.
– С нашей дочкой всё будет в порядке! И я от неё не откажусь!
– Как хочешь, Катя. – Он сплёвывает.
Разворачивается на каблуках дорогих ботинок, направляясь к двери. И даже не пытается хоть как-то оправдаться за своё поведение.
– Иди! – Кричу, бью кулаком по кровати.
А внутри всё на осколки разбивается. И слёзы обжигают горло.
– Вали в свой офис, занимайся своим бизнесом! Но через тридцать лет ты поймёшь, что совсем никому не нужен, потому что отрёкся от своей дочери, Артур!
