ПРОЛОГ
Каменная крошка скрипела под ногами, когда я поднималась на вершину холма, держась за руку Эдвинга. Он же в ответ лишь слабо сжимал мою ладонь, будто ободряя.
Мне было очень страшно. Сердце колотилось так, что липкая, тошнотворная волна раз за разом подкатывала к горлу, вынуждая делать мелкие и частые вдохи.
Белая свадебная шаль все ещё скрывала моё лицо. Я ничего не видела. Только нечто светлое, пробивающееся через искусно сотканное полотно.
Сегодня, с самого восхода солнца, никому нельзя смотреть на меня. Так велят Боги. Иначе духи прошлого заберут наше будущее семейное счастье.
Лишь когда узел узкого и длинного, расшитого золотом и серебром синта скрепит наш союз, я смогу, наконец, увидеть того, кто же стал моим мужем.
Эдвинг неожиданно остановился и взял мою вторую руку:
— Госпожа, мы почти пришли. Мне придётся вас оставить одну.
— Спасибо, Эдвинг, — едва смогла ответить. Но прежде, чем он ушёл, я крепко сжала его ладони. – Спасибо за все!
— Ничего… Мой господин – хороший человек. Не слушайте ничего и никого. Чтобы вам ни говорили. Слышите? Не верьте! Боги не оставят вас.
Боги? Нет. Они явно отвернулись от меня. Я сделала, возможно, неверный выбор. И теперь не стоит рассчитывать на их благосклонность.
Нынешняя ночь, как и предыдущая, была без снов. Неужели я потеряла свой дар?
Холодный порыв ветра, и я содрогнулась от ужасающего чувства страха. Эдвинг ушёл. Тепло его ладоней ещё оставалось на кончиках моих пальцев. Я спрятала руки под край шали, отороченный широкой золотой полосой. Нервно растирая ладони, ждала.
Вокруг были люди. Я знала это. Чувствовала на себе их взгляды. И когда мы шли узкой тропой к Святилищу богов, расположенного на вершине холма, слышала голоса.
Конечно, такое событие не может оставить всех в стороне. Наместник князя женится…
Интересно, Йонхет здесь будет? Эрисса? Увижу ли сестру?
Сердце, испуганно колотившееся в груди, неожиданно ликующе забилось, и мои щеки залило румянцем.
Так ли я рада сестре?
Нет.
Стоило закрыть глаза, как тут же всплывало лицо Йонхета. Тогда, в галерее, почти перед самым отъездом. Он так пылко шептал мне на ухо, умоляя ему помочь. Разве можно было устоять? А как смотрел! Никто и никогда так не смотрел на меня. С такой нежностью и любовью.
И больше не посмотрит.
Сдержанно улыбнувшись, выдохнула и горделиво приосанилась, прогоняя прочь непрошенные слезы. Сюда приближался мой будущий муж. Я слышала, как пели женщины. Они радостно расхваливали его, также, как и причитали перед моим приходом. Таков обычай.
{Не разливайся, мой тихий Хейм, *
Не затопляй зелёные луга,
Зелёные луга, шёлковую траву!}
Голоса девиц и женщин становились громче и протяжней. Теперь к звонкой песне примешался шорох богатых одежд, лязганье чего-то металлического.
{Ой, по травушке ходит олень,
Ой, ходит олень золотые рога.
Некому оленя убить погубить,
Убить, погубить и поранити.}
Пронизываемая ледяным ветром, я старалась держаться гордо, чувствуя себя одинокой среди наплывавшего в Святилище народа.
Не будет богатого приданого.
Не будет родных.
Не будет родителей.
Не будет их благословения.
Будто выдают безродную сироту, а не… Да, все верно. Я ослушалась родительского наказа. Подвела стольких людей и ради чего?
В голове шумели страшные, злые мысли, но сердце твердило другое.
Я все делаю правильно.
{Ой, взялся, принялся един господин,
Един господин, разудал молодец.}
На полукруглой площадке стало не так холодно. Даже ветер теперь не пробивался сквозь всю набежавшую толпу. Я слышала странные перешёптывания, голоса. И не было в них радости.
«Не слушайте ничего и никого. Чтобы вам ни говорили. Слышите? Не верьте!»
Эдвинг – пожалуй, единственный, кому можно доверять в этих холодных и неприветливых горах. Здесь все другое, не такое, как дома. Нет зелёных лугов, нет быстрых рек и широких садов.
Только снег. Лёд.
И одиночество.
{Перед ним оленюшка взмолился:
«Не бей, не стреляй, разудал молодец!
Не в кое время тебе пригожусь:
Будешь жениться – на свадьбу приду,
На свадьбу приду – всех гостей взвеселю,
— Паче всего – невесту твою,
Невесту твою, лебедь белую».}
Женщины смолкли. Резкая тишина окутала всех нас. И только шаги. Уверенные, дерзкие. Край шали приподнялся и моих ладоней коснулись грубые и очень горячие мужские руки.
Тёплая, приятная ткань нежно обхватила запястья, скрепляя их.
Посмотрела вперёд. С некоторой надеждой и страхом.
Сейчас шаль снимут.
И в последних лучах уходящего солнца я, наконец, увижу его.
Ткань податливо съехала вниз, утягиваемая чьей-то рукой.
Щурясь, протяжно вздохнула. Если бы не крепкая и надёжная хватка рук будущего мужа и путы синта, я бы уже со всех ног бежала вниз. Увидев в моих глазах страх, улыбнулся.
«Боги не оставят вас».
Хотелось кричать и плакать. Вырваться, спрятаться!
Только бы не видеть его лица!
Почему Йонхет мне ничего не сказал?
«Мой господин – хороший человек»
Нет!
Я слишком хорошо его знала.
Он — чудовище. Дикий, буйный зверь!
Неужели… неужели он станет моим мужем?
* текст песни взят из книги «Лирика русской свадьбы», Колпаковой Н.П., 1973 г.
ГЛАВА 1
— Сэвайя! Сэвайя… Просыпайся, Сэвайя!
— Что? Что случилось? – сонно зевнула и нехотя открыла глаза. Неплотно закрытые резные ставни пропускали косые солнечные лучи. Уже утро, пусть и раннее.
Эрисса внеслась ко мне в комнату, шурша юбками, и с грохотом открыла окно. Потянуло нежным цветочным ароматом.
Весна. Наши яблоневые сады в буйном цвету. Хоть до них и нужно далеко идти, но холодный северный ветер доносил этот пьянящий аромат.
Привстав на локте, потёрла глаза. Эрисса, словно охваченная безумием, открывала все окна. Приподнимаясь на цыпочках, шумно распахивала ставни. Задорно смеясь, поблескивая чуть влажным и ехидным взглядом тёмно-серых глаз, приподняла верхнюю юбку и пустилась в пляс.
— Ты сошла с ума?
— Вовсе нет! – Эрисса просто заливалась смехом, запрокинув голову назад. – Вставай же, соня. У нас будут гости.
— Гости? – резко подскочила в кровати. – Кто? Когда?
Одёргивая нательную рубашку, оглянулась в поисках платья. В отличие от Эриссы у меня оно было скромным и простым. Ведь для старшей дочери уготована другая судьба…
Задумавшись, потянулась за гребнем. Расплела толстую косу и принялась расчёсывать волосы, недовольно морщась от громкого смеха неугомонной младшей сестры. Она как ураган носилась по всей комнате, стуча каблуками и вытряхивая пыль из застаревших покрывал, лежавших на покосившихся стульях. Я вернулась совсем недавно. И неожиданно. Комнату не успели толком подготовить. Думали, что я буду жить с сестрой, но я упросила родителей выделить мне маленькую комнатку под самой крышей. И вот теперь Эрисса наводит тут свои порядки.
— Я слышала, как Рамира с утра гремела своей утварью и о чём-то раздосадовано болтала с другой кухаркой. Они были очень рассержены, что наши родители сказали им слишком поздно, что приедут очень важные гости.
