Я шагал по лесу под моросящим дождем прямо за бабой Галей. Брезентовый рюкзак отсырел и оттягивал плечи, а в руке я нес свою гордость – голубой бидончик, полный ароматной морошки!
Эти ягоды я сам собрал за целый день.
Позади меня шли мама с папой. Они несли палатки и разную всячину для ночевки, потому что обратный путь нам предстоял только завтра. Папа в панаме выглядел очень забавно, а ещё выше панамы над головой у него возвышалась алюминиевая рама рюкзака с притороченным к ней спальным мешком. Мама тоже несла пузатый рюкзак, и последний час лицо у неё было такое, будто вместо морошки она съела лимон.
Когда в лесу стало темнеть, мама немного забеспокоилась. Но баба Галя была деловита и собрана, как всегда. Она указала почти ровный пригорок между деревьями и сказала:
– Вот, где мы палатку разложим.
«Разложим» – это она как-то неправильно говорит, ведь палатку «ставят». Но когда я ее поправляю, бабушка только смеется.
Она уже бодро шагала к намеченному месту, а мама с папой покорно плелись следом, проваливаясь резиновыми сапогами в мягкий мох. Мы все очень устали, и я слышал, как мама шепнула папе: «Не стоит того эта морошка!»
А вокруг шумел лес. Здесь он был большой и настоящий, не те саженые ровными рядами деревья, как возле поселка. В саженый лес мы часто ходили за грибами. Там пружинила под ногами земля в еловых иголках, но морошка там не росла. Баба Галя говорила, что эта ягода любит болота.
В этом году мне уже десять, и бабушка решила, что я достаточно взрослый, чтобы пойти с ней в «большой» лес, но родители побоялись отпускать меня с ней одного, и увязались с нами.
Место, что указала баба Галя, действительно оказалось хорошим: сухо и ровно, рядом ручей. Пока родители ставили палатку, я сбегал к нему с котелком и набрал воды.
Костер разводила бабушка. Когда она чиркнула спичкой, я даже дыхание задержал. За целый день хождения по болоту наши куртки, рюкзаки и все их содержимое отсырели, но спичка разгорелась тотчас, без единой заминки. А через секунду жаркий огонь перебросился на сырые дрова. У бабушки какая-то странная любовь с огнем. Он будто слушается её.
А она сняла с головы платок, повязанный на манер банданы, так что стали видны торчащие в разные стороны короткие, совершенно седые волосы, сверкнула на меня веселыми глазами и сказала:
– Ну, чего встал, Костик? Давай скорее котелок!
Котелок был её, зеленый, армейский. Я думал, что он остался с войны, но бабушка сказала, что с войны у неё ничего не осталось, а этот ей дед подарил уже после, когда она с ним познакомилась.
Пока вода закипала, папа притащил к костру бревно, чтобы сидеть, а мама открывала тушенку и резала на коленях хлеб.
Вокруг сгущалась темнота. Она накапливалась под деревьями, будто окружая нашу полянку. От неё веяло жутью, и в то же время она меня завораживала.
Я ведь раньше не бывал ночью в лесу. Поэтому пока готовился ужин, я отошёл на десяток шагов от костра и смотрел вокруг во все глаза. Но они обманывали: вон из-под земли лезет какой-то черт, но я-то знаю, что это всего лишь пень. Вон Баба Яга смеется, запрокидывая голову, но это просто ветер раскачивает ветку.
Тогда я закрыл глаза. Так было ещё страшнее: шорохи, скрипы, шелест, будто кто-то подбирается.
– Костик! Иди кушать! – теплый мамин голос разогнал всю жуть.
Я вернулся к костру и присел на бревно. Мама подала мне миску с гречей и тушенкой и алюминиевую ложку. Дно у миски было горячее. Я натянул рукава куртки на руки, чтоб её держать и стал есть.
Вдали ухнула сова.
– Я же говорил, что надо было взять приемник, – проворчал папа. – С музыкой веселее.
Я видел, что им с мамой тоже не по себе. Мама все переживала, что замерзнем ночью, что лиса съест наши припасы, что дождь пойдет. Но бабушка Галя только отмахивалась.
– Нашла беду! Не выдумывай!
И прихлебывала из жестяной кружки обжигающий чай.
После еды папа сразу полез в спальный мешок, мама и меня стала гнать в палатку спать. Я упирался, как мог, мне хотелось ещё посидеть у костра. Бабушка положила конец нашим пререканиям, сказав:
– Отстань от мальца, Светка! Мы с ним посидим ещё чуток и придём. Он же первый раз в лесу! Где вы у себя в городе такие звезды увидите?
Она запрокинула голову, а мы с мамой вслед за ней. Оказалось, что пока мы ели, морось прекратилась, и в прорехи низких облаков стали видны звезды. Далекие светящиеся точки казались живыми, переливались и моргали нам в темноте.
– Нам завтра надо в шесть подняться! – проворчала мама, скрываясь в палатке.
Но баба Галя взяла меня за плечи и усадила назад к костру.
Очень здорово было сидеть и смотреть на огонь. Слышно было, как родители переговариваются в палатке, как комары тихо пищат надо мной и дышит, шевелится лес.
