Солнце медленно опускается за горизонт, окрашивая небо в яркие оранжевые и пурпурные оттенки, словно кто-то разлил краски по полотну. В этот миг Nomad мчит по пустынной дороге на своём мотоцикле, его сердце бьётся в ритме ревущего двигателя. Гул мотора разносится по окрестностям, как громкий крик одинокой души, и он чувствует себя живым – даже среди мертвецов. Каждый поворот руля отзывается в его теле, как удар сердца; он ощущает вибрацию под ногами, когда колёса прокатываются по неровностям асфальта. Ветер свистит в ушах, обжигая лицо холодом, смешанным с запахом гари и разложения.
Этот запах – постоянный спутник его путешествий. Он проникает в лёгкие, заставляя их сжиматься, как будто сам воздух полон страха и отчаяния. Nomad останавливается на мгновение у обочины дороги. Он снимает шлем и вытира пот со лба. Вокруг него – лишь тишина и заброшенные здания, которые когда-то были домами для людей. Теперь они лишь скелеты из бетона и стекла, затянутые паутиной времени. Он смотрит на одно из зданий с разбитыми окнами; стекла сверкают как острые зубы хищника.
– Чёрт возьми… – произносит он вслух, его голос звучит глухо в тишине.
– Как же здесь всё запущено… Он снова надевает шлем и включает мотоцикл. Двигатель ревёт как дикий зверь, готовый к охоте. Nomad чувствует прилив адреналина; это чувство свободы наполняет его до краёв. Он мчится вперёд, оставляя за собой облако пыли и воспоминаний.
Внезапно вдали он замечает движение – силуэты зомби бродят по обочине дороги. Их тела искривлены и измождены; глаза безжизненно блестят в тусклом свете заката. Запах гнили становится ещё более интенсивным; он ощущает его на языке – кислый, горький привкус смерти.
– Ну что ж, ублюдки! – кричит Nomad с ухмылкой на лице. Его голос полон сарказма и злорадства. Он приближается к группе нежити на скорости; сердце колотится от ожидания битвы. Каждый зомби поворачивается к нему с голодными глазами; их губы растягиваются в жутких улыбках, словно они ждут своего часа. Nomad резко поворачивает рулевое колесо и останавливается прямо перед ними. Он вытаскивает арбалет из-за спины; холодный металл блестит на фоне закатного света.
– Давайте же! Я жду вас! Словно подчиняясь его команде, зомби начинают медленно приближаться к нему. Их шаги звучат как скрип старых дверей в заброшенном доме: тяжёлые и угрюмые. Каждый шаг отзывается эхом в голове Nomad’а. Он прицеливается и выпускает стрелу; она летит через воздух с тихим свистом, словно прощальный шёпот живого существа. Стрела проникает в лоб одного зомби с глухим стуком – звук напоминает удар молота по металлу. Зомби падает на землю как мешок с картошкой; кровь брызгает на асфальт яркими каплями, оставляя красные пятна на сером бетоне. Запах свежей крови смешивается с гнилью вокруг него; это сладкое сочетание вызывает у Nomad’а мурашки по коже.
– Вот так! – смеётся он сам себе, чувствуя прилив силы. Остальные зомби начинают двигаться быстрее; их голодные вопли раздаются вокруг него как грозовые раскаты над головой. Nomad стреляет снова: стрела проникает в шею другого зомби, тот падает на землю с хриплым звуком. Каждый выстрел приносит ему радость; это его способ избавиться от внутренней боли и одиночества. Но вскоре он понимает: здесь нет ничего нового – те же лица нежити, те же безмолвные крики страха. Когда последний зомби падает на землю с разорванной головой, Nomad останавливается и смотрит вокруг себя: поле битвы усеяно телами нежити и лужами крови.
– Чёрт возьми… Это уже начинает надоедать… Запах разложения наполняет воздух; это напоминает ему о том времени, когда всё было иначе – когда мир был полон жизни и надеждой на будущее. Но сейчас у него есть карта – она станет путеводителем к тому артефакту, который изменит всё!
Nomad стоит посреди поля битвы, окружённый трупами зомби, и ощущает, как его сердце всё ещё колотится в груди. Каждый вдох наполняет лёгкие запахом гнили и свежей крови, смешанным с пылью, поднятой от его мотоцикла. Он смотрит на разорванные тела вокруг себя и осознаёт, что это не просто нежить – это бывшие люди, когда-то живые и полные надежд. Теперь они стали лишь безмолвными свидетелями апокалипсиса. Капли крови медленно стекают по асфальту, образуя лужи ярко-красного цвета, которые сверкают на солнце как кусочки рубина. Каждая капля кажется живой; она движется по трещинам в бетоне, словно пытаясь сбежать от своего хозяина. Nomad наблюдает за этим зрелищем с отстранённым интересом.
– Как же мерзко… – произносит он шёпотом, но его голос звучит как эхо в пустоте. Он подходит ближе к одному из зомби, который лежит на земле с разорванной челюстью. Кровь сочится из раны, образуя маленькие ручейки, которые стекают по его лицу и смешиваются с грязью. Запах железа становится ещё более интенсивным; он проникает в ноздри Nomad’а, вызывая у него тошноту.
– Сколько же здесь жизни было… – говорит он сам себе с сарказмом. С каждым шагом он чувствует под ногами хруст костей; звук напоминает треск старого дерева под тяжестью времени. Nomad останавливается и смотрит на одну из луж крови: она переливается на солнце, как будто пытается скрыть свою истинную природу. Затем он замечает небольшую каплю крови, которая медленно катится по щеке одного из зомби. Она движется так медленно, что кажется почти гипнотизирующей. Nomad наклоняется ближе и видит, как капля достигает края подбородка и падает вниз с тихим «бульком», оставляя за собой след красного цвета на сером асфальте.
– Чёрт возьми… – произносит он снова, чувствуя внутреннее отвращение. Он поднимает глаза и видит другие тела вокруг – некоторые из них лежат в странных позах, словно замерли в танце смерти. У одного зомби отсутствует рука; кровь продолжает течь из раны, оставляя за собой красный след по земле. Это выглядит так grotesque – как будто сама смерть решила сыграть свою игру с жизнью. Nomad делает шаг назад и оборачивается к своему мотоциклу. Он понимает: ему нужно двигаться дальше. Эти мёртвые тела больше не представляют для него интереса; они лишь напоминание о том, что когда-то было нормальным миром. Но перед тем как уйти, он останавливается ещё раз и бросает взгляд на последний труп – женщину со спутанными волосами и пустыми глазами. Кровь всё ещё сочится из её носа и рта; она выглядит так беззащитно в своей конечной агонии.
– Извините… – произносит он тихо, хотя знает: её уже ничто не волнует. Словно отвечая ему на прощание, ветер начинает дуть сильнее; он приносит с собой запахи смерти и разложения. Nomad чувствует холодок по спине; это предвестие чего-то большего – чего-то ужасного. Он садится на мотоцикл и заводит двигатель; рев мотора вновь заполняет воздух. Это звук жизни среди мёртвых; звук борьбы за выживание в мире безумия. Взглянув назад на поле битвы, Nomad понимает: каждый убитый зомби приближает его к цели – артефакту, который может изменить всё. Но сейчас ему нужно двигаться дальше; впереди ждут новые приключения и новые испытания. Мотоцикл уносит его прочь от этого кошмара; но даже когда он уходит от этого места, запах крови остаётся с ним – постоянное напоминание о том ужасе, который царит в этом мире.
