«…всякая власть является насилием над людьми
и <…> настанет время, когда не будет власти
ни кесарей, ни какой-либо иной власти.
Человек перейдет в царство истины и справедливости,
где вообще не будет надобна никакая власть…»
Михаил Афанасьевич Булгаков. Мастер и Маргарита
1
Его резко впихнули в пустую комнату.
– А можно как-то понежнее?! – капризно воскликнул он.
Глаза слезились от ослепительной белизны помещения. Дверь захлопнулась оглушительно, словно выстрел.
Ввод.
Жесткий темный тоннель… Яркое пятно света в конце…
Он ощутил, как превращается в звенящую струну… Страха и боли не было. Он влетел в свет, точно мотылек в холодное стекло фары.
Незнакомый запах ударил в нос.
«Ну, с новотельем меня», – зло подумал он.
–– «Транс-М» успешно произведен, – послышался чуть хрипловатый женский голос. – Даниил Трофимович Кайнов, за развратные действия в отношении несовершеннолетних Вы к…
«Спокойно выслушиваю приговор… Меня засунули в тело какого-то парализованного пацана, а он будет жить в моем прежнем теле. Но я знаю, что я еще вернусь в себя», – с холодной злобой размышлял Кайнов.
Перед тем, как Даниила поместили в большой блестящий мешок, он почувствовал легкий укол… Мир померк. Когда его сознание всплывало из вязкого забытья, он слышал обрывки разговоров охранников.
– Вчера по новостям передавали, уже двести миллионов заболели Омега-вирусом, – просвиристел тенор.
– У самого тещу отправили в больничку. Подозрение на "О", – громовыми раскатами прогудел бас.
– Да, эта дрянь пипец как уродует людей! – Тенор взвился на страдальческий фальцет.
– Слава Богу, что эта баба, кажется, ее зовут Анна Воронина, придумала «Транс-М». Хоть какая-то польза от этих упырей. – Басистый охранник пнул Кайнова.
Боль разноцветным салютом вспыхнула в глазах, какая-то резкая горечь разлилась во рту Даниила. И вновь плотный черный занавес упал на него.
=Кайнов очнулся от удушливого смрада. Тела, тела, тела… Он лежал в кошмарном океане уродливых людей. В беззвездном темном небе, медленно покачиваясь, парили многочисленные сияющие вытянутые люминатосфоры, похожие на исполинских ангелов. Они отбрасывали холодный свет на девятьсот тысяч живых тюрем.
«А вот я и – в «Черный скорпион»1. Интересно, когда он сожрет меня? Смотри, не подавись», – презрительно подумал Даниил.
Внезапно перед ним возник странный тип. Облик этого человека постоянно изменялся. Мужские лица сменялись женскими, а затем детскими. Как будто какой-то злой шут создал этот пугающий «кубик Рубика» и беспрерывно играет с ним.
– Дьякон, тут еще один очухался! – проорал человек-мозаика, его голос дробился на десятки тонов.
– Сейчас приду, – бухнул глубокий бас неподалеку.
– Меня зовут Нафанаилом… погоняло – Хаос. – Он протянул тонкую руку, переливающуюся всеми оттенками кожи народов мира.
«Очень неприятно», – с омерзением подумал Кайнов.
– А тебя как звать? – пристально уставился на его Хаос с детскими чертами лица.
«Я, пожалуй, промолчу», – мысленно съехидничал Даниил и попробовал пошевелить языком, который остался неподвижен, словно разбухшая мертвая личинка.
Возникшую паузу заполнили стоны, вопли, крики страдающих людей. На миг калейдоскоп лиц Хаоса сложился в облик известнейшей киноактрисы времен СССР. От неожиданности Кайнов внутренне вздрогнул.
– Ну, че молчишь? Скажи, ты – немой? – Хаос озадаченно потер худую шею и цокнул языком.
– «Вот дебил-то», – сделал вывод Даниил.
В эту секунду океан людей забурлил. Из оглушающего гомона Кайнову удалось разобрать отдельные гневные выкрики:
– На хрена ты даешь «колеса» лежачим?! Давайте прихлопнем их, чтоб не мучились!
– Побойся Бога, Керосин! Прибивать дохляков – это последнее для ровного пацана!
– Перун и его группировка выдвинули правильную идею: от живого балласта необходимо избавляться!
– Я щас избавлюсь от тебя!
Кайнов уловил глухой удар. Многоликая толпа, подогретая свежей кровью, вскипела жгучей яростью и, источая едкое зловоние, двинулась на Даниила с Хаосом.
– Извиняй, братан, но я побёг! – Он сочувственно хлопнул Кайнова по плечу и сорвался с места…
«Я не сомневался в твоей подлости», – с сарказмом подумал Даниил.
Нафанаил Трофимович Эленов – бывший крупный мошенник, создавший многомиллиардную финансовую пирамиду, сейчас улепетывал, словно испуганный заяц.
Его заключили в тело отца многодетной семьи, заболевшим фотодинамией. При этом недуге, вызванным Омега-вирусом, кожа начинает работать как фотопленка, впитывая облики других людей, ускоряя процесс старения.
Даниил смотрел на убегающего Нафанаила, пока чья-то тяжелая нога стотонной гранитной плитой не опустилась ему на грудь. Раздался мерзкий хруст ломающихся ребер. Невыносимая боль гнилым вином ударила в голову, и Кайнов провалился в вязкий океан обморока.
2
Ощущая, что не может вдохнуть глубоко, а в легких что-то густое, Кайнов медленно выкарабкивался из скользкой ямы болевого шока.
«Однако быстро "Черный скорпион" сжирает меня. Еще полчаса на холоде, и я тю-тю – финита ля комедия», – с горечью размышлял Даниил.
Он лежал, уставившись в непроглядную темноту ночного неба, как вдруг до него донеслись два голоса. Один скрипучий, а другой – пленительное сопрано.
– Да я не буду за ним ухаживать! Тоже мне, нашел сиделку… Ты же знаешь, я не перевариваю мужиков… причем всех!
– Василиса, дочь моя, будь милосердна к тем, кто слабее тебя. Прошу, не заставляй применять к тебе силу. Если будешь показывать норов – не получишь "колес"!
– Как в детском саду.
Раздался тяжелый женский вздох… Затем – приближающееся шлепанье ног. Перед Кайновым возникло странное существо, как будто вышедшее из кошмарных снов.
– Ты говорить-то можешь? – хмуро буркнуло существо приятным голосом и длинной рукой, точно паукообразной обезьяны, почесало лысую, слегка сплюснутую лягушечью голову.
«Извини, но я щас как-то занят… я – умираю», – раздраженно подумал Кайнов.
– Ну, раз молчишь, то молчи дальше, – прошлепало толстыми губами существо и, устроившись поудобнее, нежно промурлыкало: – Мя звять Василисой… Кстати, я ненавижу мужиков. А знаешь почему?
«Прошу тебя, не надо мне рассказывать всю свою жизнь», – мысленно проскулил Даниил.
– Когда мне было одиннадцать, меня изнасиловал отчим… и я его спящего зарезала. Сбежала из дома… ну потом меня, конечно, быстро сцапали и определили в колонию для несовершеннолетних. Я и оттуда дуванула. Потом несколько дней у приятелей-друзей тусовалась. Так продолжалось пару недель, пока мне в башку не пришла отличная идея: соблазнять мужиков, травить этих козлов и тырить их бабло. Короче, за семь лет я прикончила сорок две твари. А засыпалась я вот как: у одного мужика был попугай. Сделав свое дело, я смылась. А когда следаки приехали к нему на квартиру, то они заметили эту пернатую скотину, просветили ее память и увидели там меня. Вот такие пир…
