ГЛАВА ПЕРВАЯ.
НАЧАЛО ПУТИ
Случайности - любимые игрушки Судьбы.
Неизвестный фаталист
Приступ скрутил ее внезапно.
Сквозь небольшое, забранное нежно-васильковыми занавесками окошко щедро лился свет полуденного солнца; сейчас он казался не золотистым, а багряным, причиняя боль глазам. Запахи развешанных по всей комнатке трав стали гуще, смешались и почти не давали дышать. Раздраженный стук в дверь эхом отзывался в голове, а вторивший ему голос раскаленным прутом пронзал виски:
- Я знаю, что ты здесь! Ядвига, отвори! Сколько еще твоя мелкая паршивка будет портить мне жизнь?!
Впрочем, благодаря ему готовое отделиться от тела сознание вернулось на место.
Лежащая на медово-желтом деревянном полу женщина с трудом приподнялась на дрожащих руках, закусила губы, чтобы с них не сорвался стон, и медленно поползла к столу.
Всего три шага. Три шага, которые сейчас казались непреодолимыми верстами...
Под непрекращающиеся стук и брань Ядвига добралась до цели, цепляясь за стену, поднялась и рухнула на лавку. Перевела дух, потянулась к изумрудно-зеленой склянке. Едва не опрокинула ее, лишь в последний миг сжав в слабых пальцах. Выпила залпом, даже не поморщившись от давным-давно ставшей привычной горечи. Откинулась назад, прислонилась к стене.
За дверью не унимались. Удары стали слабее и реже, зато ругань - изобретательнее.
Видно, опять Яра за этим мерзким колдунишкой на кладбище подчищала. Ему бы спасибо девчонке сказать, а не вопить во все дурное горло...
Выдохнув сквозь сжатые зубы, женщина размахнулась и бросила опустевшую склянку на пол. Раздавшийся звон поспособствовал тишине, чем Ядвига и воспользовалась.
- Посмеешь ее тронуть - удача от тебя не то что отвернется, задом придавит, - громко и четко произнесла она, зная, что по ту сторону двери затаили дыхание. - Я сказала. Ты услышал. Да будет так.
Возмущенный вопль, последовавший за этим, Ядвигу уже не волновал. Ее вновь затрясло, перед глазами поплыл туман... Да, прежних сил у нее не было, но на проклятье-предупреждение их вполне хватило.
Пришлось выпить еще одну порцию лекарства. Ядвига не обольщалась, что может вылечиться, о нет.
Статная, красивая, молодая еще женщина умирала. Медленно, без надежды на чудо. Она сама когда-то выбрала такую судьбу - и ничуть не жалела сейчас. Единственное, что пугало, глодало сердце - мысли о том, как будет жить без нее Ярослава.
Кинув быстрый взгляд на большой сундук в углу комнаты, Ядвига вытянула из-за ворота платья непритязательный камешек на простом шнурке. Действие, ставшее привычным за долгие годы. Вытащить амулет, полюбоваться на его зеленовато-серый оттенок - и от души поблагодарить Создателя за еще один спокойный день, подаренный их маленькой семье.
К этому спокойствию женщина тоже привыкла. А потому тревожный алый цвет камня ее ошеломил.
К сундуку Ядвига бросилась, позабыв о слабости. Упала возле него, едва не приложившись головой о железную оковку. Упрямо подползла ближе, откинула тяжелую крышку, вывалила прямо на пол старую одежду...
Извлеченный из-под нее лист дрожал в руках, буквы расплывались. Но она и так знала, что там написано - до последнего слова. Не так уж давно бессонной ночью выплескивала на бумагу то, что съедало ее душу последние двенадцать лет.
«Милая моя девочка. Надеюсь, ты сможешь понять и простить... Я все еще надеюсь, что найду силы сказать тебе все в глаза, но боюсь, что жизнь не даст мне столько времени, а потому... Ты должна знать...».
Лист жалобно зашуршал, сминаясь в тонких пальцах. На пол снегом падали мелкие обрывки, которые при всем желании никто уже не сложил бы воедино.
- Нет, - шептала Ядвига, собирая клочки в пригоршню и тратя последние искры силы на то, чтобы обратить их в пепел. - Не должна ты знать. Не сейчас...
Обстоятельства изменились. Ее девочка достойна спокойной жизни, в которой не будет потрясений, несчастий и постоянной угрозы смерти.
Воздух кончился неожиданно. Женщина судорожно всхлипнула, схватившись за сердце, и тяжело опустилась на пол.
И уже сквозь затуманившую сознание пелену услышала легкие шаги, почти не потревожившие скрипучие ступеньки крыльца, срежет ключа в замке... Полный страха девичий крик.
А потом наступила тишина.
Для знахарки Ядвиги все было кончено. Для ее юной ученицы все только начиналось...
* * *
Скрип старой рассохшейся телеги, легкое дыхание ветра на щеках, колючие стебельки пряно пахнущего сена, сквозь одежду впивающиеся в тело... Сон ушел, оставляя после себя чувство легкого разочарования и ленивую негу, разлитую по венам вместе с кровью.
Ох, и разморило же меня... Поморщилась, отведя от лица щекотную сухую метелку, прислушалась к тихому голосу, раздававшемуся с козел. А, менестрель... Так и вещает, не переставая, а старый возница и рад-радешенек - кто ж сказок-то не любит, особенно в дороге?
- ...И засиял новорожденный мир под юным солнышком, заиграл разноцветьем, наполнился птичьим щебетом да ароматами трав и цветов. Был он свеж и приволен, и Силы, воплощение помыслов Создателя, полюбили его. Да так крепко, что не захотели покидать свое творение и слились с ним, став его душою. И огонь, что даровал тепло, и вода, что утоляла жажду, и ветер, наполняющий паруса, и земля-кормилица - все несло в себе частички Сил, и Силы сами были огнем, водой, ветром и землею... И шли года, наполненные благостью и процветанием, пока однажды тьма не коснулась сущности нескольких Сил, не пробралась в сердца, точа их изнутри, как червь точит яблоко. И возжелали они поклонения и власти, чтобы молитвы и чаяния людские обращались не к Создателю, а к ним, чтобы лишь они могли вершить судьбы, казнить и миловать. Силы отвернулись от Создателя и собратьев, объявили себя богами и, вселив в людей страх, заставили почитать себя. А душа мира, лишившись нескольких нитей, поблекла, и с тех пор солнце уже не светит так ярко, как раньше... Немы остались отступники к воззваниям братьев и Создателя, и он не вмешивался в их дела, ибо знал, что им уготовано. Создатель лишь давал людям твердость духа и веру в лучшее, надежду и любовь, и Силы не могли сломить род людской. Но и тогда боги не образумились. И сбылось по слову Создателя - пришел в мир смертный, от руки которого суждено было сгинуть ослушникам...
Телега заскрипела еще горестнее, с трудом разворачиваясь на повороте. Я распахнула глаза, ойкнула и, подхватив сумку, спрыгнула на землю, прокричав:
- Спасибо, дедко Макей, вовек твоей доброты не забуду!
- Ступай уж, егоза, - обернулся ко мне возница, поправив старую соломенную шляпу на седой голове и озорно блеснув не по годам ясными глазами. - Создатель в помощь!
Я улыбнулась и, махнув на прощание рукой, проследила, как телега сворачивает с широкой дороги на едва заметную, заросшую травой. Хорошо было бы ехать с дедко Макеем и дальше, да вот не по пути нам оказалось.
