Меня зовут Наташа, мне совсем немного за тридцать, и я – аварийная барышня.
Так называет меня лучшая подруга, с которой мы, похоже, навсегда поругались. Любит она слушать всяких там коучей, которые, в отличие от нас, смертных, вроде как что-то понимают. А значит, готовы и научить жить и думать правильно, изложив всё по пунктам. Точнее, нарисовав всё скрипучим маркером на доске, потому что для тупых так нагляднее. Видимо, на этих лекциях она это определение и услышала. И, примерив на себе, как нелепое платье, решила быстренько избавиться, отдав подруге. И заверила, что мне «идёт», как никому другому.
Так что знакомьтесь. Я – типовая аварийная барышня!
Аварийная – это не значит сотрудница МЧС. И не та, что бывает у некоторых мужчин – основная, запасная и на случай аварии. Нет, другая: та, у которой поломалась жизнь и всё давно идёт не так, как хотелось бы. Не ладится, и всё тут!
Точнее, всё не ладится, и там и тут.
Подруга также любила меня просвещать, к каким другим – но уже сугубо мужским категориям, я отношусь. Речь, похоже, о подвидах «аварийных», хотя и без её я соплей всё это знаю и слышу чуть ли не в лицо.
Первая подгруппа – «разведёнка с прицепом», ну это все знают. Хуже клейма на животном. Включите любой видеохостинг, и там найдёте кучу роликов, где мужчины – кто в костюмчиках, кто в трениках, разложат вам на личном опыте, почему на «разведёнках» нельзя жениться. Всё объяснят по пунктам, как заправские коучи. Что мужчины для нас – не люди, а ресурс для себя и «прицепа». И что раз она (а виновата в распаде семьи всегда только она) разрушила один брак, значит, «легко» провернёт такое со вторым и, если надо, с последующими.
Помимо «прицепной техники», по словам подруги, по мужской теории эволюции женщин я отношусь ещё и к подвиду «унылочка». Звезда плохого настроения и мастер по выносу мозга. Меня якобы легко обидеть, а чтобы добиться прощения, надо вырвать с корнем и принести к ногам Эйфелеву башню…
Может, доля правды и есть, я – не идеал. Но «разведёнкой» стала не из-за характера и семью я не рушила. И о личном, пожалуй, стоп, дальше говорить будет больно.
И вот теперь… сижу одна у ёлочки. Дочь в другой комнате что-то делает: раз не слышно мультяшных голосов, наверное, играет или книжку взяла. Крёстная подарила ей на Новый год красивое издание «Снежной королевы» с яркими рисунками. Когда я посмотрела на обложку, странное какое-то чувство нахлынуло. Не знаю, бывает ли такое у вас: что-то вспоминается, а вспомнится не может, ну никак… Будто из прошлого, какая-то важная страница, но доступ к ней закрыт. Замело, будто снегом, дорогу туда, не пройдёшь…
Мою дочь зовут Даша, ей семь с половиной лет. Когда мы развелись с мужем, было всего три, поэтому она плохо помнит, что такое семья, когда оба родителя живут вместе. Хотя даже и хорошо. Я рада, что наши скандалы не оставили следа в её душе… Точнее, надеюсь на это. Папу она видит изредка, по выходным. Мы живём в Подмосковье, он – в столице, «много работает», «нет времени» и всё такое. Я иногда думаю, если у него спросить, сколько лет дочери, ответит ли он сразу и правильно?.. Нет, о нём не хочется говорить: у нас давно разная жизнь, и всё это банально и неинтересно.
Сегодня – шестое января. С дочкой мы провели скучные зимние выходные, просидев их почти безвылазно дома. Даша в декабре тяжело болела – опять какой-то очередной коронный вирус или как там его. Высокая изнуряющая температура, кашель. Поэтому решила свести поездки и прогулки к минимуму. Я очень боюсь, переживаю за дочь. Кроме неё у меня никого нет.
Кроме неё, и моей мамы.
Говорят, что так бывает часто: стоит вспомнить самого близкого человека, и тот будто чувствует! Вы одновременно подумали друг о друге! Под ёлкой завибрировал телефон – я забыла его там. Минут двадцать назад я лежала и, можно сказать, медитировала под ёлкой, включив расслабляющую музыку. Смотрела снизу вверх на игрушки, и вспоминала, как в детстве любила вот также забраться и представлять, будто гуляю с Дедом Морозом и Снегуркой по сказочному зимнему лесу. Но и эти воспоминания, а также музыка только добавили грусти и понимания, что всё хорошее у меня и для меня – где-то в невозвратном прошлом.
И вот звонок вывел меня из состояния «унылочки» – звучала рингтоном песня Маши Бартон «Мама»: «Твои тёплые нежные руки // Пусть спасают меня даже в разлуке».
Прибежала дочка, обложка «Снежной королевы» с свете огоньков ёлки блеснула сине-холодными тонами:
– Бабушка звонит!
Мы последний раз разговаривали в новогоднюю ночь. Целых шесть дней назад. Я посмотрела на Дашу: вот если в её возрасте, когда я была такой же, мне бы сказали, что проведу без мамы целых шесть дней. Я, наверное, тогда разревелась. А теперь вот только вспомнила про неё… Точнее, это она про меня вспомнила. А ещё точнее, всегда про меня думала, просто не хотела беспокоить.
«Я падаю, но опять поднимаюсь. // И я сильная, мам, ты знаешь! Я сдаваться не собираюсь», – звучал рингтон, а я давилась, чтобы не зареветь при дочке.
– Мама, ты что не берёшь трубку? Давай я! – и Даша ответила.
– Привет! – сказала дочь, а мне стало совсем невмоготу, я вскочила и отошла к окну, положив пальцы к переносице. На улице было ещё светло, но как-то по-зимнему туманно и тускло. Горели рекламные вывески, ехали машины. Шумел город – чужой мне от начала и до конца. Меня, как снежную пушинку, занесло сюда случайно, и всё и все здесь были чужими. А мама звонила из уютного маленького городка, где прошло моё детство. Она сейчас там, думает обо мне, ждёт, когда Даша передаст трубку.
Почему мы не поехали к ней на каникулы, зачем так пусто провели столько дней? А ведь мама в своём тихом заснеженном Моршанске тоже все дни была одна, и так была бы рада нас видеть… Но мы не приехали, даже и не подумали!
Вернее, я не подумала!
– Мама, поговори! Там бабушка ждёт! – Даша тронула меня за плечо и посмотрела чёрненькими, как у птички, умными глазами. Лишь бы ничего не поняла, она же ещё маленькая.
Нет, всё она чувствует и всё понимает!
– Только не плачь, – прошептала Даша, прижав смартфон к сердцу. – А то бабушка услышит и расстроится!
Мы поговорили с мамой около получаса. Она спрашивала о нас, про здоровье Даши, а я слушала и чувствовала, как ей там одиноко. И представила, что сейчас мы пожелаем что-то друг другу, завершим разговор, и мама нажмёт на красную кнопочку, будет смотреть в темноте, как, напоминая жемчужины, светятся белые циферки, и долго-долго будет грустить одна, держа трубку в руке. Будет сидеть у ёлки, встречать в тишине Рождество, и думать о нас.
До Рождества оставалось… Я посмотрела на часы – сейчас только половина второго…
