Обоюдоострая шпага.
Его руки, касаясь стены, оставляли кровавые следы. Это была его собственная кровь. Кровь, которая смыла позор, изменивший всю его жизнь.
Люди озирались и перешептывались, стараясь не подавать виду, что боятся еле идущего вдоль стены уже не молодого путника. Но он шел, обдирая ладони и так уже покрасневшие от смертельной раны. Его путь заканчивался, и он это знал и чувствовал. Но радость, смешанная с болью, как никогда раньше возрождала желание жить дальше, хотя бы дальше этой жалкой, обшарпанной улицы. Но поворот уже был виден и за ним его ожидало скорее всего великое ничто, и он должен был оставить о себе хоть какое-то упоминание в этом мире, перед тем, как уйдет в другой.
Старик, сидевший около своего дома с беспокойством взирал на приближающегося странного человека. То ли он больной, то ли раненый.
– Приветствую вас, отче! – тихо прохрипел остановившийся рядом со стариком странник, которого здесь никто никогда раньше не видел.
Теперь старик смог разглядеть этого человека. Дорогой камзол, повидавший виды и местами штопаный, указывал на не такое уж низкое сословие своего хозяина. Кожаные штаны, хоть и потертые, но сшиты были именно по всем правилам хорошего портного. В этой стране придавали особое значение больше одежде, чем облаченных в нее людям.
– Добрый вечер, сударь! – ответил запоздало старик на приветствие.
– Ты позволишь отдохнуть на твоей скамейке – сухо сглотнул странник, увидев рядом с ногой старика бутылку вина.
Старик рукой медленно указал на свободное место на скамейке рядом с собой и смертельно уставший путник буквально рухнул рядом с ним.
– Вы куда путь держите? – задал вполне закономерный вопрос старик.
– Мой путь уже закончен! – победа и боль сквозили в оскале – даже раньше, чем закончится эта улица. Мое имя Энцо.
Старик помедлил, но все же пробормотал свое имя, не особо расположенный как к знакомству, так и к общению:
– Серхио Фернандес!
– Уважаемый Серхио!
– Фернандес – напомнил старик.
– Да, простите уважаемый, Серхио Фернандес, мои силы на исходе и каждое слово приближает к концу улицы.
Серхио Фернандес протянул руку под скамью и вытащил бутылку с вином, неспешно глотнул из нее и неуверенно протянул своему новому собеседнику. Тот благодарно принял спасительную жидкость и жадно осушил на половину.
Старику это не понравилось, и он скривил гримасу на своем и так сморщенном лице. Энцо поспешил успокоить:
– Мой рассказ будет для вас наградой за вашу помощь.
Старик не особо был уверен, что нуждается в подобной оплате своей доброты и уже начал сожалеть, что вовремя не убрался к себе домой, когда заприметил ползущего в его сторону незнакомца.
– Я не займу у вас много времени, уважаемый Фернандес!
– Серхио! – раздраженно бросил старик, притягивая по ближе к себе полупустую бутылку. Для одного старика ее вполне было достаточно, а для нежданного собутыльника, да к тому же раненого, видимо, еще и в голову, было маловато.
– Серхио Фернандес, да, отче, я помню – пробормотал Энцо и протянул руку к пустому месту, где недавно стояла бутылка. Старик, обличаемый муками совести и жадности, с трудом поставил бутылку на место и с жалким видом смотрел как она была опустошена еще на четверть.
– Моя жизнь была прекрасна, но в один день свернула не туда, как и я в этот день. Родители обеспечили меня богатым наследством и веселье, дуэли и пиры искрами разукрашивали мою повседневность. Устав от одного города, я направлялся в другой, пока на одном из кораблей не случилась злополучная встреча. Я стоял на носу корабля, мы только что отплыли из порта, и, мимо меня прохаживался один, важного вида, господин. Он был богато одет и по всему своему виду и поведению выдавал из себя важную особу. Меня привлек его неспешный и очень раздражений разговор со своим, таким же напыщенным спутником о том, что окружающие его люди сплошные невежды и пройдохи. Я, после бурно проведённого накануне вечера, посмел себе заметить этому индюку, что подобные высказывания стоит держать при себе, если он не хочет оказаться за бортом, в своей дорогой одежде.
Старик, аккуратно глотнул из бутылки немного вина и с заинтересованным видом протянул ее собеседнику. Вина еще много в подвале, а скучных вечеров еще больше и одна бутылка стоит того, чтобы дослушать вполне реальную историю.
– Спасибо, отче! – Энцо взял из рук старика бутылку и налил немного вина в ладонь, затем прижал ее к ране и оба человека скривились, один от боли, другой от жалости – Если умру, то хотя бы не от заражения крови.
Старик кивнул с понимающим видом, хоронить неизвестного путника ему сегодня совсем не хотелось.
– Так, э-э-э, а что дальше то? – просипел Серхио Фернандес. Вино заканчивалось, а рассказ только начался, и не услышать концовку было бы обидно.
– Да, я позволял себе в те времена много, как языку, так и шпаге. И тот господин, услышав мое замечание обернулся ко мне с удивленным видом и произнес то, что изменило наши обе с ним жизни, объединив в оду судьбу, которая сегодня и закончилась.
Энцо опустил голову, собираясь с силами, которые хорошее вино все-таки сумело добавить.
– Эти слова я потом повторял себе каждый день – не открывай рот, если не знаешь, чем все закончится. Меня словно хлестнули по лицу – Энцо даже выпрямился, чувствуя, как последняя оставшаяся кровь начинает снова вскипать. Даже старик возмущенно заерзал на своем месте – Я выхватил шпагу и призвал его к бою, желая защитить свою честь и наказать гордеца. Но кто знал, что передо мной стоит лучший клинок страны. Слухи о нем ходили странные, одни говорили, что он маленького роста, другие вещали, что он гигант. Но кто мог что-то утверждать, когда после дуэли с ним никто так и не остался в живых. Антонио Вердес. Это имя я буду упоминать на своей последней исповеди, он дьявол, и клинок его дьявольский. Я практически не увидел его начальной атаки, но сразу почувствовал, что мою ключицу пронзила шпага, а затем и боль – Энцо левой рукой слегка указал на правую ключицу, чуть ниже которой сочилась кровь. – правая рука тут же ослабла, но я славился тем, что хорошо орудовал шпагой с обеих рук. Но когда я перехватил клинок в левую руку, ожидая удивление на лице противника, то увидел лишь самодовольный смешок, врасплох застать его было невозможно. Вот тут он и представился, произнеся грозно и надменно свое имя. Я весь похолодел и окружающие нас люди, понимали, что скоро увидят одно из своих любимых зрелищ – смерть, и она, эта госпожа, уже встала за мою спину. Но что еще хуже, это его следующие слова, которые не оставляли мне шансов на жизнь. Он произнес – Если ты хочешь жить, проси на коленях у меня прощения. После таких слов ты либо мертв сейчас, либо мертв все следующую жизнь. Я выбрал умереть стоя на ногах. Моей атаке предшествовал финт, на который злодей не обратил совершенно никакого внимания, а лишь сместился в бок и нанес еще один урон мне – на предплечье появилась борозда, благо это была правая рука. Я ответил выпадом, уже празднуя в душе победу, так как мне показалось, что я проткнул его живот. Но ничуть, он просто обернулся вокруг своей оси и еще одна рана пролегла через всю мою спину. Мои ноги дрогнули, как и мой дух, он был недосягаем, а я уже был изранен, сломлен и терял кровь вместе с остатками надежды доплыть живым до берега. Спасительная мысль, как спасательный круг, промелькнула вместе со шпагой моего противника. Я стал отступать к борту корабля, надеясь избежать как смерти, так и позора, хотя последнее уж точно будет преследовать меня потом долгие, как мне показалось, пять лет.
