Две расы – фейри и люди, по всем законам должны вести между собой кровавую борьбу. Мир, под названием Тенон, утопал в реках крови и павших телах. Устав от кровавой борьбы, первые правители фейри решили установить мир с людьми, заключив с ними договор, остановивший войну. Постепенно люди перестали бояться и жили с ними бок о бок, в заботе и процветании, заключая между собой новые, прекрасные, смешанные союзы. Воссоединялись души, расколотые на две части, скреплённые прочными парными узами. Пока один жестокий и властный фейри, не простивший вражду и не согласный с новым миром, не восстал и не захватил власть с помощью одной из человеческих ведьм. Тенон стал рушиться на глазах, все удивительные бескрайние поля и луга сохли, жизненная энергия покидала их, лишив права на существование. В море ненависти и злобы породились демоны, верные солдаты своего правителя, в чьих когтистых и гнилых лапах не желал оказаться никто. Многим людям пришлось спасаться бегством. Одни выжили. Другие в отчаянии, а может, и из-за отдалённых частей души, где хранилось что-то неправильное и чёрное, перешли на сторону зла. Пощады не было, гибли целые семьи, умирали дети. Раса практически полностью вымерла… Народ фейри пострадал меньше, наличие магии дало им преимущество, но выбор жестокого мучителя всё равно был не в их пользу. Их подчинили. Сделали рабами, прихвостнями, исполняющими приказы, осквернившего душу правителя. Дворы стали врагами. Предшественница, запятнавшей своё сердце ведьмы, ценой собственной жизни создала пророчество, прокляв ещё не рождённую душу, способную остановить кошмар.
Шанс на спасение теперь лежит на хрупких плечах, и только её выбор и действия приведут всех к тем или иным последствиям: остановить зло или разрушить весь мир.
– Айла. – услышала я голос матери.
Солана Демиль – правительница Двора Льда, стояла прямо за моей спиной. Да, именно правительница, матерью она перестала быть, когда позволила черноте осесть на стенках её чёрствого сердца. С того самого момента, как ненависть за долгое бессмертие поработила её, всё плохое настроение практически всегда было выплеснуто на меня, как кипяток из кастрюли. Я до сих пор не понимаю причин её неприязни, не то чтобы она и раньше испытывала материнские чувства, но всё же…
Её карие глаза, зоркие, как у сокола, сузились на мне. На голове, словно приклеенная, возвышалась корона из золота и множества драгоценных камней, но магическим образом она отливала синевой кристально чистого льда. Платье ярко-алого цвета струилось от талии до пола, оставляя позади небольшой шлейф. Верх корсета был отделан искусно огранёнными камнями. Её рыжевато-каштановые волосы были собраны в низкий пучок, из которого элегантно ниспадали несколько прядей. Прямая, статная осанка никогда не прогибалась, даже под гнётом стыда.
– Мама? – ответила я, посмотрев на мать через плечо, и тут же развернулась, встречаясь с её недовольной физиономией.
Её губы, обведённые красной помадой, скривились. Прожигающий взгляд бегал, изучая меня.
– Разве я не говорила тебе, что не подобает разгуливать в таком виде там, где тебя могут заметить? – в её голосе слышалось отвращение, буквально витающее в воздухе между нами.
– Не вижу ничего плохого в своём наряде, – взмахнув руками, отрезала я.
– Ты не прислуга и не беднячка, чтобы шляться не пойми в чём, вдобавок имея обязанности наследницы. Что о тебе подумают, застав в старом тряпье, среди мужчин, пропахнувших потом и грязью? – с особой резкостью бросила она мне.
Сегодня, едва солнце взошло на горизонте, я вылезла из постели с мыслью только о мечах и тренировке с Коулом. Выбрала при этом самый подходящий наряд: брюки и свободную тунику. Чем-то эта одежда напоминала гвардейскую форму для тренировок нашего легиона. Коул был одним из командиров и любезно тратил свои свободные минуты на моё обучение. Матери это увлечение не нравилось, потому я старалась делать это как можно незаметнее. Она считает, что наследнице моего статуса не подобает размахивать железными палками налево и направо, ведь для этого у нас есть до зубов вооружённая охрана. Я же в силу своей упёртости и желаниям, посвящала тренировкам любую свободную минуту. Было чёткое предчувствие, что однажды мне это пригодится.
– Не помню, чтобы в свободное время я не могла заниматься своими делами. Или желаешь снова запереть меня на несколько лет?
Сказав это, я резко развернулась и направилась в сторону коридора, ведущего на задний двор, где находилась тренировочная площадка, позволяя матери сверлить мою спину взглядом, полным горящей ненависти.
С каждым шагом мысли бередили голову со скоростью света. Ну почему? Почему я заслуживаю такого отношения от собственной матери? Что я сделала, за что она меня возненавидела? Казалось, что каждый, кто жил в замке бросал на меня взгляды презрения, считая меня недостойной этого места. Даже ужасные статуи, давно забытых богов, с безжизненными глазами, расставленными в каждом коридоре, смотрели так, будто я ничего не стою.
– Видела, как она её снова отчитывала? – услышала я женский голос неподалёку.
– Ты о наследнице? – отвечал второй голос.
– Наша Верховная правительница опять застала её в мужском тряпье и решила поставить на место. Видела бы ты её взгляд, которым она прожигала спину дочери, когда та поспешно ретировалась! – довольно эмоционально рассказывала первая женщина.
Я прошла за очередной поворот и наконец-то увидела тех, кому эти голоса принадлежали. Две служанки, спрятавшись за колонны, шушукались, обсуждая новую для них сплетню. Заметив мою появившуюся фигуру, вздрогнули.
– Госпожа наследница! Доброго Вам дня! – выпалили обе. Две на вид юные девушки, заметив мой сердитый взгляд, поклонились и поспешили удалиться прочь, на что я раздражённо фыркнула.
Шаг за шагом, кровь вскипала от очередного потока мыслей. Нет, пора это прекращать. Встряхнув головой, я ускорилась, как раз подходя к нужному повороту. Меньше, чем через несколько метров, на тренировочном поле я заметила его.
Коул стоял, прислонившись к стене рядом со стойкой, где находилось аккуратно расставленное и до блеска начищенное оружие. Скрестив руки на груди, он обводил взглядом поле в поисках затаившегося врага. Взглядом зелёных глаз: подобного цвета я не встречала ещё ни у одного человека или фейри. Их оттенку уступали даже самые зелёные луга нашего мира. Его чёрная форма обтягивала каждый мускул совершенного тела, на перевязях бёдер свисали кинжалы, а за спиной виднелись два эфеса мечей, словно у него были крылья и передо мной стоял не капитан, а сам Бог. Его коротко стриженые волосы цвета полуночной тьмы были зачёсаны назад, и несколько прядей непослушно спадали волнами на лоб и закрывали кончики острых ушей, свободно развеваясь на ветру. Прямой нос, высокие скулы, волевой подбородок – он был необычайно красив, но при этом всё в нём говорило, что приближаться к нему опасно. Его челюсти были напряжены, казалось, что он о чём-то напряжённо думал.
