На сцену вышла стокилограммовая директор детского дома имени Клары Цеткин Виолетта Степановна Мулявина, по кличке Муля, выждала, когда зал успокоится, подняла толстенную руку, готовясь двинуть речь. Над сценой висели две растяжки: «ДЕТСКИЙ ДОМ ИМЕНИ КЛАРЫ ЦЕТКИН» и чуть пониже – «ЦЕТКИНЦЫ – СИЛА».
– Дорогие Цеткинцы! Прошу не базлать и слушать вашу любимую Мулю! Слушаем или нет?
– Слушаем!!!
Директор переждала шквал аплодисментов, продолжила:
– Не буду долго морочить голову, скажу одно. Наш детский дом – самый крутой в ближней географии. Или это не так?
– Та-ак! – заорал актовый зал на триста мест, забитый под завязку.
– Второе, – продолжила Муля. – Наши девчата и хлопцы самые симпотные и самые боевые на свете! Или я опять вру?
– Не-ет! – снова взорвался зал.
– Третье! – остановила беснование директриса. – Мы гордимся нашими пацанами, но они сами пробьют себе дорогу. Сложнее с девицами. Каждой из вас, девочки, будет сложно пробивать себе дорогу, потому что живем в такое сволочное время, когда мужик – баба, а баба – мужик!
Собравшиеся ревели от восторга.
– Предупреждаю! – Вены на шее Мули вздулись. – Предупреждаю… Девчата, все в ваших руках. И мужики тоже. Будьте добрыми. Будьте любимыми. Будьте терпеливыми. Но главное, будьте бдительными. Потому как враг не дремлет и в любой момент может сделать подножку или козью рожку, а значит, сбить с нужного пути. Что ну никак не кстати. Особенно это касается таких прынцесс, как наша гордость, краса и одновременно редкая стерва Арина Фадеева. Покажись Аринка, какая ты у нас сегодня! Пусть на тебя глянут!
Зал снова кричал и хлопал. Арина Фадеева, выделяющаяся среди прочих выпускниц статью и горделивым взглядом, польщенная и смущенная от слов Мули, чуть привстала, царственно огляделась, поправила длинные пшеничные волосы, с некоторым раздражением оттолкнула лезущих к ней подруг.
– Ну, хватит… Все платье смяли.
– И последнее. – Директриса, наконец, дождалась, когда зал успокоится. – Сегодня к нам, дорогие мои, на выпускной вечер пожаловали курсанты нашего военного училища. Воины, будущие танкисты! Не обижайте их, принимайте, как самых дорогих гостей, потому что это наша сила, защита и опора! Поприветствуем их, как у нас положено.
Детдомовцы оглядывались на последние ряды, где гнездились совсем молоденькие и почему-то притихшие курсанты-танкисты.
– Мало хлопаем! Не жалейте рук, изуверы! Еще! Еще… А теперь – тихо! Ша! – громыхнула Муля. – Теперь самое главное: возможно, кто-то из вас встретит здесь свою судьбу. Я говорю это девочкам, а не мальчикам. Намек поняли? Не теряйте момента, паразитки. Вперед и с песней!
Собравшиеся дружно заржали от последних слов Мули, стали дружно и безжалостно лупить в ладоши.
– Танцевать! – басила директриса. – Никто не линяет! Танцуют, как говорится, все!
Танцевальный зал находится в спортзале через коридор, толпа повалила туда, где уже вовсю бу€хала музыка, и самые смелые, самые заждавшиеся уже вовсю зажигали, показывали свою удаль. Визжали, вертелись, орали.
Заводила всех Муля. Несмотря на габариты и возраст, она подпрыгивала чуть ли не выше всех, шлепала над головой в ладоши, подбадривала:
– Давай, давай, давай… Парни, мужики! Курсанты, герои-защитники наши! Танкисты! – Она схватила одного из курсантов, закружила вокруг себя. – Давай, не стесняйся! Выбирай невесту!.. Гляди, сколько их!
Фадеева вошла в зал почти последней. При ее появлении танцующие на миг пригасили свой пыл, невольно любуясь ею. Она была действительно хороша. Богиня. Огромные с летящими ресницами синие глаза, талию перекусить можно, а уж ноги так от самой шеи, а уж шея – длинная, изящно изогнутая, лебединая.
Она с подругами – веселой, бойкой, круглой, как бочонок с квашеной капустой, Веркой Горячкиной, и мрачной, всегда уныло недовольной Галкой Удодовой, подчеркнуто выбрала место в дальнем углу, чтоб не надоедали и чтоб было удобно отсюда наблюдать. Стояла гордо и неприступно, поглядывая на бойкое толковище.
Курсанты из училища дружной стайкой в двадцать человек сбились на противоположной стороне, шарили молодыми голодными глазами по танцующим девчонкам, шептались с интересом и своими шуточками. Двое из них – шерочка с машерочкой – не отходя от своих, стали манерно и смешно выкаблучивать. Первым к Фадеевой направился девятнадцатилетний Костя Галушкин, самый крутой из раннего выпуска, спортсмен, задирака, красавец, до неприличия уверенный в себе. Подошел неторопливо, вразвалку, чуть врасковыр ставя крепкие косолапые ноги.
– Ну, чё, Фадей, – спросил лениво, через губу, – забьемся в танце?
Арина смотрела на него свысока, снисходительно, усмехалась.
– Чё, лыбишься? – показал одну фиксу Галушкин. – Слыхала, чё сказал?
– Отвали! – вдруг с силой толкнула его Верка Горячкина.
– Чё грабли пускаешь? – окрысился парень и шагнул поближе: – Я чё, хамлю, что ли? По-людски приглашаю.
– Отвали! – снова толкнула Верка.
– Фадей, – повернулся к Арише Костя, – тормозни подружку, много на себя берет.
– Сказали тебе, отвали, – в растяжку, с зовущей усмешкой произнесла Арина. – Вот и отвали.
– Ты чё, серьезно, что ли? – переминаясь с ноги на ногу, поинтересовался Галушкин. – Принцессу из себя корчишь? Которая на горошине?
– Да отвали же, блин! – не выдержала вторая подружка, угрюмая, с большим мясистым носом Галка Удодова, и тоже пихнула парня. – Как не русский вроде.
– А ты, Удод, вообще уродина. – Костя снисходительно сделал упругий шаг назад, придержав ее руки. – Ну, чё?.. Чё прогибаешься? Твои дела вообще тут ни при чем! – Сделал пальцами латинскую V, покачал ею в воздухе. – Глядите, кефирные палочки, не заплесневейте тут! – И зашагал гордо прочь, еще больше раскорячив и согнув мощные ноги. – Чао бальбао!
Выйдя на самую середину зала, Галушкин вскрикнул, поднял руки и принялся выделывать нелепые кренделя, доказывая себе, залу, Аришке с ее подругами уверенность и неуязвимость. Фадеева никак не реагировала на выкрутасы Кости, спокойно и незаинтересованно рассматривала зал, и вдруг ее глаза зацепились за рослого, статного, блондинистого курсанта. Он смотрел на нее неотрывно, с изумлением, даже чуть приоткрыв пухлые чувственные губы. Арина нехотя отвела взгляд, но спустя какое-то время вернулась к курсанту. Он продолжал любоваться ею… Любовался откровенно, с удивлением, не скрывая восторга.
Фадеева упрямо выдержала его взгляд, чему-то усмехнулась, произнесла тихо, неразборчиво, скорее для себя:
– Кажется, я его нашла.
– Чего? – не поняла Горячкина.
– Ничего. – Фадеева выдержала взгляд курсанта, чему-то снова усмехнулась и вдруг шагнула вперед.
– Куда, Ариш?
– Сейчас. – Она прямиком, через зал двинулась в сторону стайки парней в военной форме.
