Спальные районы Рейкьявика опустели, едва часы пробили девять вечера. О присутствии людей в городе сообщал лишь свет из окон домов с иногда мелькающим в них человеческим силуэтом и тихие разговоры вперемешку с включенным телевизором. Были и те, кто возвращался с поздней смены: припарковавшись возле дома, они громко хлопали дверью авто и спешили домой.
По одной из таких пустующих улиц, среди типичных скандинавских домов, проезжал внедорожник форд, за рулем которого сидел Сигурдур. На днях ему исполнилось сорок, и выглядел он, как типичный исландец: высокий рост, светлые волосы, рыжая борода и угрюмый взгляд. Все выдавало в нем потомка известных каждому викингов, веками населяющих отдаленный остров.
Сигурдур свернул на кольцевое пересечение, сделал полукруг и оказался на улице Хагаторг, где стояла большая гостиница. Он остановился возле главного входа и в свете фар увидел женщину – хрупкую, низенького роста, в шапке с красным помпоном. Она помахала ему и, поправив пухлый рюкзак, направилась к форду. Не заглушая двигателя, он вышел навстречу.
– София? – спросил он у нее, едва она приблизилась.
– Да, да. А вы Сигурдун? – спросила она по английски.
– Сигурдур, – поправил ее исландец.
– Ой, простите меня ради Бога. – (Сигурдур обратил внимание на ее легкий акцент).
Он отмахнулся как бы говоря: «Ничего страшного, мне не впервой».
– Ну что, готовы?
– Да, да.
В этом «да-да», прозвучавшим второй раз за время их разговора, исландец уловил какое-то детское нетерпение.
Он предложил ей помочь с рюкзаком, но она вежливо отмахнулась.
– Все хорошо, я подержу.
Исландец пожал плечами, открыл ей переднюю дверь и сел на место водителя. Причудливая гостья сидела со своим круглым рюкзаком как школьный ученик с булыжником на парте – чувствовался явный дискомфорт.
– Может, рюкзак все-таки назад закинем? – предложил Сигурдур.
– Знаете, пожалуй, да.
Он лукаво улыбнулся и помог уложить ее тяжеленный груз на заднее сиденье.
– Ну, поехали.
Двигатель форда тихо заурчал, а с ним и радио, где ведущий монотонным голосом сообщал погоду на завтрашний день (как всегда пасмурно, солнца не предвидится). Сигурдур дал задний ход, развернулся и выехал на основную дорогу.
– А сколько нам ехать? – поинтересовалась София, с любопытством туриста осматривая вид за окном.
– Минут сорок.
В ответ она задумчиво помычала.
– Первый раз в Исландии? – спросил он.
– О да, – ответила она.
– А сами откуда?
– Из России.
– О, Россия! Я знаю несколько слов по-русски.
София мило, по-ребячески засмеялась.
– Дайте угадаю: бабушка, пирожки, балалайка? Потому что почти все исландцы, узнав, что я русская, с вероятностью девяносто процентов говорили эти три слова.
– Нет, таких слов я не знаю. У меня как-то был один русский парень, он научил меня вашему приветствию.
– Вот как? А ну-ка?
Сигурдур прочистил горло и на ломанном русском произнес:
– Пьивет пашол на х*й и в пиз…
София вдруг прыснула и рассмеялась так, что слезы на глазах выступили. Сигурдур улыбнулся вместе с ней не столько из-за ее реакции, сколько из-за ее причудливого, ну совсем ребяческого смеха.
– Что? Я сказал как-то не так?
– Скажем так, – София вытерла слезу у глаза. – Если вы так поприветствуете кого-нибудь в России, добром это не кончится.
– Чувствовал я, что что-то в этой фразе не так! – с улыбкой заметил Сигурдур. – Уж больно длинная она для приветствия.
– Это наша русская забава – учить иностранцев великому и могучему русскому мату. Вот вы и попались.
Сигурдур тихо цыкнул, соглашаясь, что стал жертвой этой странной русской забавы.
София наклонилась вперед и посмотрела на небо; синеватая мгла с редкими звездами переливалась с отражающим светом города; на их фоне вдали виднелись широкие горы и особенно выделялась среди них одна, чья верхушка горела ярким пламенем, добавляя к темному небу светло-оранжевее пятнышко. Огонь этот принадлежал вулкану Fagradalsfjall, пробудившийся впервые после шести тысяч лет сна.
