Темница. Темно, правда, на то она и темница. А ещё вонь немытых тел, гнусные рожи вокруг, да холодные, сырые стены и пол. Моё тело вряд ли пахло розами, а вот про своё лицо ничего сказать не могу. Никаких отражающих поверхностей в темнице нет, и как я выгляжу, я не видел. Да и не больно то и хотелось. Стражники поймали меня, обвиняя в убийстве, и отделали так, что вот уже три дня лицо оставалось распухшим. Кроме того, долгое нахождение среди скопления разнообразных отбросов общества, тоже не лучшим образом сказались на моем здоровье. Болезни быстро передавались от одного заключённого к другому, и ратники, почти каждый день наведывались к нам для того, чтобы вынести очередного усопшего. Как выдержал мой организм и не дал мне погибнуть оставалось загадкой. Лёжа на каменном полу тюрьмы, я вспоминал те события, из-за которых оказался в столь незавидном положении.
В тот злосчастный вечер я возвращался из лесу, близь окрестностей Медыня, направляясь в таверну, которую очень хорошо знал. Ведя праздный образ жизни, я избегал службы и работы. Был повесой, бродяжничавшим по лесам, изредка нанимаясь на сдельную работу только для того, чтобы прокутить заработанные далеоны в пивных. Не утруждая себя ни приобретением знаний, ни стабильностью, я просто наслаждался жизнью, не имея никаких целей и планов. Конечно, кое-какие знания я получил. Все что касалось съедобных трав, кореньев и грибов, а также целебных растений было мне известно. Но только потому, что вечно ошивался в лесах. Охотиться я не умел, предпочитая охоте готовую дичь в кабаках. Вот и тогда я собирался присоединиться к развесёлой компании своих друзей, имевших обыкновение коротать время за кружкой пива. Подходя к корчме, я поразился необыкновенной тишине и отсутствию света в окнах. Думая, что мои товарищи решили разыграть очередное представление, я без страха ступил внутрь с зажжённым факелом. Картина, представшая взгляду, ошеломляла. Внутри был жуткий беспорядок, а все люди мертвы. Позади раздался смешок, свист рассекаемого воздуха и моё сознание померкло. Очнулся за столом, сжимая в руке окровавленный тесак. В ту же минуту помещение заполнилось ратниками. Без лишних слов и разбирательств они избили меня, связали и потащили в Медынь. Целый месяц я провёл в заключении и наконец состоялся суд, который происходил на площади города. Для экономии времени меня вывели на эшафот, и судья огласил приговор смертной казни через повешение, за убийство пятнадцати человек. Палач со знанием дела накинул верёвку на шею.
– Вы хотите казнить меня, – закричал я, – даже не сделав предположения, что я не мог совершить такого преступления! Люди, неужели вы не видите, что я не способен на это?!
– Да что тут предполагать? – возмущенно удивился судья, – Ты убийца. Свидетелей полно.
– Казнить его. – обратился он к палачу.
– Подожди! – раздался вдруг властный голос.
Раздвигая толпу в окружении ратников, к судье подошёл царь Руцкар.
– Говори! – взвизгнул судья в мою сторону, поражённый этим событием не меньше моего.
– Я… я не способен убить человека! – с безумной надеждой обратился я к царю, – Это были мои друзья. Меня оглушили, когда я зашёл в таверну, а ратники не стали разбираться. Меня подставили!
Глаза царя сверкнули. Он внимательно оглядел меня, и я прочёл в его взгляде разочарование.
– Похоже на правду. – молвил он, – На убийство ты не способен. Слишком хил и слаб. А на что ты способен? Чем ты добываешь средства к существованию? Ты вступил в армию? Где твой дом?
В голосе царя сквозило нетерпение.
– Я не состою на службе. – испуганно ответил я, – Иногда я работаю и…
– Значит бродяга и вор. Казнить тебя было бы несправедливостью по отношению к людям, которые кровью и потом добывают себе на хлеб, защищают нашу землю, в которой, к великому стыду, есть такие как ты!
Я молчал. Во мне закипала ярость. К своему удивлению я заметил признаки одобрения моей реакции на лице царя.
– Пожизненные каторжные работы отныне твой удел. – продолжил он, и сказав несколько слов на ухо судье, которых невозможно было расслышать, удалился.
Я задёргался в панике и в этот момент, что-то обожгло меня. Взглянув в толпу я заметил фигуру человека, лицо которого полностью было скрыто под капюшоном. Но даже через плотную ткань в том месте, где должны были располагаться глаза, сверкнули и погасли огоньки, которые обожгли снова. Ратники грубо стащили меня с помоста и снова отвели в темницу. Дверь захлопнулась и надежда на освобождение испарилась.
– Странно как-то всё. – донеслись до меня слова одного из ратников, – Что это царю вздумалось снизойти до этого бродяги? А впрочем неважно, он все одно сдохнет на рудниках.
– Да уж. Царь не в себе с тех пор, как из-за придворного гласа пропала его дочь, Стелла. – ответил второй.
– Как пропала?
– Просто пропала вместе с целой комнатой. Поговаривают, что царский глас Мира баловался с запретными силами, и что даже стал гласом Смерти. Видать что-то напутал. Теперь на месте покоев царевны скальная глыба.
– А что случилось с этим гласом?
– Был с позором изгнан до тех пор, пока не вернёт царевну. Но он очень осерчал и сейчас является самым страшным врагом царя. За него объявили награду неимоверную за живого, или мёртвого, но охотников осталось мало. Уж очень много бойцов полегло, пытаясь добраться до него. Поговаривают ещё, что они с царём братья кровные, а ведь вражда какая! Да только гибнут в ней простые, вот как мы с тобой, а им и дела нет.
– Вот так дела! – присвистнул тюремщик, – Царь, получается, сильного врага себе нажил, но в живых оставил?
– Получается так. Неосмотрительно конечно. Я бы…
Голоса постепенно удалялись, и я понять что-либо ещё из их разговора стало невозможно.
Обведя камеру глазами и осознав, что снова нахожусь в компании преступников, я хмуро ухмыльнулся.
– Что ты ухмыляешься, Братислав? – спросил меня Лейн, отодвинув от себя тарелку с жутким месивом из непонятно чего, но явно сгнившего – типичная наши харчи. Его, как и всех ждала участь до скончания жизни гнуть спину в рудниках в обмен на еду. – Неужели тебе не страшно?
– Страшно? – переспросил я, – Меня должны были казнить, а вот поди ж! Чего бояться то? Работай себе, получай удовольствие.
– Удовольствие сомнительное. – ответил Лейн. – Ты как хочешь, а я постараюсь сбежать, когда нас будут конвоировать.
На этом наш едва начавшийся разговор внезапно завершился. Заскрипели ржавые петли и решётка начала открываться.
– Эй, крысы! – услышали мы грубый голос стража. – На выход! Шевелись! У вас появился шанс сделать хоть что-то полезное. Будете вкалывать пока не сдохнете. И благодарите царя, за возможность жить, трудясь на благо Тэксиса.
