Пока в сердце на взводе пружина
И пока есть в канистре бензин,
Не заглохнет у жизни машина,
Не спадут паруса бригантин.
Часы высыпают в пространство секунды,
Они как песчинки далеких веков,
И их про запас не насыпать в сосуды
И даже не бросить на чашу весов.
Я по годам своим скиталец,
Чему-то рад, чего-то жаль,
Из первой жизни я китаец,
Сейчас я русский и москаль.
Слеза катилась по дороге,
В себя вбирая сотни слез,
Алмаз прекрасный на пороге
Создал мне утренний мороз.
Судьба – как женщина от Бога,
Дается раз и навсегда,
И если выглядишь убого,
Она не скажет слово «да».
Я визирь восточный, живу в Бухаре,
Люблю я шербеты, лежу на ковре,
И сила моя – тростниковый калам:
Всю прибыль халифа делю пополам.
Каждый праздник гудят застолья,
Раз в неделю, а часто и два,
Кто придумал нам праздников столько,
Кто у нас на Руси голова?
В стороне от центральных улиц
Можно видеть, как мы живём,
Посмотреть выраженья у лиц,
Для кого мы поём соловьём.
Мне жизнь мотивы напевает,
Расставив сцены по годам,
То вновь поет мне Магомаев,
То Шмыга гимн поет цветам.
Никогда ни о чем не жалей,
О деньгах, о потерянном счастье,
В жизнь вгрызайся зубами смелей
И как компасом пользуйся страстью.
Я часто не разборчив в связях,
Дотла сжигаю хрупкие мосты,
Меня трясет у жизни в переплясах,
Я жду, когда вернешься ты.
У каждой полки своя прелесть,
Свои удобства, недостатки,
И все хотят наверх залезть,
Себя продав там без остатка.
Рожден совсем был вне закона
Для отдыха природы от талантов,
Зато съел яблоко Ньютона
И изгнан из когорты музыкантов.
В пародиях часто читаем мы правду,
Глядим без одежды на наши стихи,
Смеемся над ними, скрывая досаду,
И делаем вид, что к насмешкам глухи.
Окурки помогут в несчастье,
Поддержат в холодные дни,
И станут в удаче причастьем,
Ты в урне для мыслей копни.
В пузырьках минеральной воды
Нам природа несет очищенье,
Может этот подарок среды
Уменьшает число населенья?
Не кидайте камнями в поэта,
Пишет так, как умеет писать,
Вместо строчек одни силуэты
Сохранила в полоску тетрадь.
Открою волшебную книгу
На тридцать шестой странице,
Увижу огромную фигу,
Что будет ночами мне сниться.
Услышал крик однажды в ночь,
Проснулся и бегу помочь.
Не раз мне приходилось ошибаться,
Где милые бранятся-веселятся.
Над тобой я сегодня хозяин,
Пусть дурак, но тугая мошна,
Захочу, полетит в воду Разин,
И бросать его будет княжна.
Надо всех разделить на бумажники,
Толстой кожи, шевро, дерматин,
По натуре все бабочки-бражники,
Как ни пыжься – конец всем один.
Или всем дорогие бумажники,
Только родился, держи, «крокодил»,
Все одинаковы – девочки, мальчики,
Всем им напишут: родился и жил.
На ровной площадке совсем без оградки
Есть две пирамидки – там муж и жена,
Любили друг друга они без оглядки
И дата ухода из мира одна.
Не сказал о Японии сонник,
Видно, сон мой чего-то мудрил,
Вот сижу и смотрю в «Панасоник»
О проблемах российских Курил.
Иголкою кактуса сделал укол
И кактусом стал, как ни странно,
А если б я шприцем себя уколол,
То стал бы тогда наркоманом.
Он крест тащил по жизни этой,
То словно посох, то дубину,
Шел по тропе в стихах воспетой,
Потом вдали в тумане сгинул.
Настроенье сравнить можно с хреном,
Щиплет глаз и противно во рту,
Будто я капитан в море пенном
И не ждут меня в дальнем порту.
Есть в больницах палаты шикарные
И лежат в них больные богатые,
Так же стонут за доллары рваные,
Как и все пациенты горбатые.
Я клад раскопал неразменных рублей,
В земле не оставлю – ведь я же не грек,
Все деньги отдам я на счастье людей —
Яиц накуплю, как магнат Вексельберг.
Моих грехов счесть невозможно,
В грехе был зачат, жил в грехе,
Я не скажу, что я безбожник,
Я – воробей у храма на стрехе.
Влюбляться осенью приятно,
Весь мир одет в один наряд
И только встретится внезапно
Та, чьей улыбке будешь рад.
Я не подвластен злой гордыне,
Но я влюблялся сотню раз,
И каждый раз душа вдруг стынет,
И сердце бьет как в медный таз.
Душа лишь нежная услышит
Любви такой к себе призыв,
И улыбнется та, что ближе,
Подхватит музыки мотив.
Все страсти мира кину в ящик,
Зажгу свечу, смотрю в окно,
И каждый что-то к себе тащит,
И наша жизнь одно кино.
Я в мире хрустальном частенько живу,
Там все, как в придуманной сказке,
За ваше здоровье бокал подниму,
На солнце смешав разноцветные краски.
Готов скакать и днем, и ночью,
Лететь в ворота и в кольцо,
Надут и бит я полной мощью,
И всем знакомое лицо.
Сколько в жизни я помню себя,
У меня был всегда сеновал,
Извини, не скажу, что тебя
Мне во сне сеновал напевал.
Ночь. Луна. Тишина. Сеновал.
Свежий клевер и памяти шквал.
Пламя страсти бушует во тьме,
Ты была, или чудилась мне?
Каждый видит мотивы Луны,
Кто-то белые, кто – голубые,
Кто-то тихо бредет вдоль лыжни,
А за ним мчатся лыжники в мыле.
Я сижу без колес, без мотора,
На меня льется дождь без числа,
И депрессия явится скоро,
А я думал – навеки ушла.
Какой порой слагался бред
В присутствии красотки милой
А на плите ворчал обед,
И на душе немножечко щемило.
Любая встреча – это шаг,
Навстречу или прочь,
И жизни маленький зигзаг,
Воспоминаний на всю ночь.
Мы шутки ваши понимаем,
По поводу, без повода острим,
Простите, что задели краем,
Такое вот течение Гольфстрим.
Бывает летом в сердце иней,
Глаза и губы лед сковал,
И только зимней ночью синей
Ее он жарко целовал.
Безумны мы в своих желаниях,
К безумству нужно настроение,
И много ль толку в оправданиях,
Когда в душе твоей томление.
Послал заявку в Голливуд,
Так мол, и так, задаток на задатке,
Хоть я совсем не Клинт Иствуд,
Но с остальным, однако, всё в порядке.
Я не сужу сегодня зло,
Боюсь, не стану ли злодеем,
А зло все делает назло,
Мир наш, а мы им не владеем.
У нас каждый что-то читает,
У нас каждый прозаик и каждый пиит,
Каждый сказку расскажет про заек
И любые напишет стихи.
В России коррупции попросту нет,
У нас человек – друг, товарищ и брат,
И если получишь от брата конверт,
Помочь ему в чем-то любой будет рад.
Когда добро бывает беззащитным,
То зло растет как снежный ком,
Зло не подвластно челобитным,
Ворваться может в любой дом.
А вот и я, как новенький пятак,
Начищен мелом, гранями сверкаю,
Сейчас и людям нравиться мастак,
И что хочу, себе я покупаю.
А нас и без масок не знают подавно,
Мы фейсом не вышли в дворяне,
И пишем мы просто о главном,
И публика наша – пейзане.
Ваш английский сонет
О Пегасах, летающих в тундре,
Словно солнышка яркого свет,
Словно клич на охоте – полундра!
Можно стать говорящей ромашкой,
Всем влюблённым советовать – любит,
Белоснежной гордиться рубашкой,
Тебя каждый возьмёт, приголубит.
Две лодки по морю катались
Одни, без вёсел и людей,
